тяжелые бои, - продолжал генерал Шумилов, - так что постарайтесь как можно быстрее вникнуть в обстановку.
Мы пошли в блиндаж начальника штаба. Полковник Н. М. Новиков стоял, склонившись над картой, развернутой на столе, и не сразу нас заметил. Когда мы подошли совсем близко к нему, он повернулся, встретился лицом к лицу с командармом и как-то растерялся. 'Нервный и боится командующего', - подумал я. И хотя Новиков еще не знал, что он уже не начальник штаба армии, но, видимо, догадался, что ничего хорошего от прихода Шумилова ждать ему не приходится.
Командующий, не глядя на Новикова, с какой-то особой суровостью бросил:
- Передайте дела новому начальнику штаба товарищу Ласкину, а сами направляйтесь в распоряжение Военного совета фронта.
Полковник Новиков не шевельнулся и не вымолвил ни единого слова. Было ясно, что все эти тяжелые, ошеломляющие слова командарма для него были полной неожиданностью. Шумилов вышел. Я хорошо понимал душевное состояние Новикова. Он хотел ознакомить меня с положением дел на фронте, но, заметив его растерянность, я сказал, что обстановку мне доложат операторы.
Да, первая моя встреча с генералом Шумиловым была, прямо скажем, несколько сухой, официальной и не совсем товарищеской. Глядя на бывшего начальника штаба, я подумал, что, возможно, и мне уготована такая же судьба. Ведь она на фронте не всегда зависит от самого офицера, а часто определяется всякого рода обстоятельствами. А иногда - волей начальника.
...Наступила темная ночь. Мы с операторами изучали и анализировали обстановку. В блиндаж неожиданно вошел командарм.
- Ну как выглядит обстановка на фронте? - спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжал: - У противника танковые и моторизованные дивизии. Маневрируют они умело. Надо постоянно следить за ними, для борьбы с танками всегда держать наготове артиллерию, особенно истребительные противотанковые артполки. Следует хорошо подумать и над определением районов, по которым будем использовать залпы реактивных минометных полков. Такого мощного массированного огня 'катюш' мы до последних дней еще не применяли. Ни в коем случае нельзя допустить их ударов ближе километра от своей пехоты. И вместе с тем надо, чтобы войска быстро использовали их огневой удар для атаки...
Потом командарм внимательно выслушал некоторые мои мнения, которые я основывал на опыте севастопольской обороны, в частности, относительно создания резервов и оборонительных полос.
Этот короткий разговор сразу убедил меня в хороших деловых качествах командарма. Всегда считалось, что достоинства военачальников такого масштаба нужно оценивать по трем качествам: первое - высокая оперативная подготовленность, то есть способность глубоко анализировать обстановку, уметь оценивать противника, раскрывать его замысел, грамотно использовать в бою свои силы и средства; второе - умение организовать взаимодействие; третье - твердое и умелое руководство войсками в ходе сражения. Всеми этими качествами в полной мере, как я потом убеждался многократно, обладал генерал Михаил Степанович Шумилов.
В эти дни войска изучали приказ Народного Комиссара Обороны СССР И. В. Сталина No 227 от 28 июля 1942 года, в котором указывалось, что немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду и Волге и хотят любой ценой захватить Северный Кавказ с нефтяными и другими богатствами, что отступать дальше значит загубить себя и вместе с тем нашу Родину, что немцы не так сильны, как это кажется паникерам. Поэтому надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской земли. Ни шагу назад без приказа высшего командования! Таков призыв нашей Родины.
Конечно, каждый боец и командир должен был проникнуться глубоким пониманием сложившейся обстановки, требований приказа и сознанием личной ответственности за судьбу Родины. В этом направлении проводилась большая партийно-политическая работа. И конечно, такой приказ не мог не найти самого горячего отклика среди людей.
Глава вторая.
У стен волжской твердыни
Ожидалось новое крупное наступление врага, поэтому советское командование проводило наращивание сил в районе Сталинграда и укрепление рубежей обороны.
Основная группировка войск Сталинградского фронта - 4-я танковая и 62-я армии - прикрывала западное направление.
Войска Юго-Восточного фронта оборонялись на юго-западном направлении. Наша 64-я занимала участок от Логовской на восток по реке Мышкова до Тингута. Левее располагалась 57-я армия, а 51-я стояла на широком фронте между озерами Барманцак и Сарпа. Правее от нас продолжала обороняться 62-я армия.
Мы считали, что гитлеровцы будут наносить удар вдоль железной дороги Котельниково - Сталинград, то есть по левому флангу 64-й и в стык ее с 57-й армией, на наиболее опасном и кратчайшем к городу направлении с юга, чтобы выйти на тылы армии и фронта. Поэтому генерал М. С. Шумилов принял решение основные усилия армии сосредоточить на левом фланге, на участке Капкинский, Тингута.
Сюда были поставлены наиболее полнокровные стрелковые дивизии: 126-я полковника В. Е. Сорокина, 204-я полковника А. В. Скворцова и 38-я полковника Г. Б. Сафиулина. Они были усилены истребительными противотанковыми артиллерийскими полками. Здесь же сосредоточивались три армейских артиллерийских полка, устанавливались противотанковые минные заграждения и вкапывались в землю танки. А в глубине на этом же направлении располагался общевойсковой резерв - 29-я и 138-я стрелковые дивизии, 13-й танковый корпус, подвижной противотанковый резерв и один гвардейский минометный полк. Создание такого крупного резерва в армии в условиях обороны, думается, было достигнуто впервые за четырнадцать месяцев войны. Это говорило и о новых наших возможностях, и о том, что в сражении за Сталинград советские войска будут вести самые активные действия.
Немецко-фашистское командование считало, что 6-й и 4-й танковой армиям, наступавшим с разных направлений, не удалось до сих пор с ходу прорваться к Сталинграду потому, что их действия не были согласованы по времени, а сами удары были недостаточно сильными. Теперь гитлеровцы более тщательно готовили новое наступление. Прикрыв фланг ударной группировки с севера подошедшими войсками 8-й итальянской армии, они планировали силами 6-й и 4-й танковой армий осуществить одновременный концентрический удар с запада и с юга, чтобы стальными клиньями пробить нашу оборону, взять в клещи войска 62-й и 64-й армий, составлявших главные силы, оборонявшие город, разгромить их и захватить Сталинград.
А для осуществления взаимодействия между двумя этими армиями и привлечения внимания нашего командования к центральному участку фронта планировалось нанесение вспомогательного удара в направлении Калач, Сталинград, в стык 62-й и 64-й армий.
Безусловно, это был замысел опытного и коварного врага.
Для достижения поставленной цели противник сосредоточил 39 дивизий (в том числе четыре танковые и три моторизованные), 1040 танков и 7400 орудий и минометов. Наступление этих сил поддерживал весь 4-й воздушный флот в количестве 1200 самолетов. Это позволило врагу обеспечить превосходство над нашими войсками в орудиях и минометах в 2,2 раза, в танках - в 4 раза, а на южном участке - даже в 6 раз{55}.
Ударная группировка 6-й армии Паулюса в составе десяти дивизий наносила удар с северо-запада по нашей 4-й танковой армии, занимавшей оборону в малой излучине Дона, а 4-я танковая армия Гота, имевшая десять дивизий, - с юга, из района Абганерово, Плодовитое, по войскам 64-й армии.
На рассвете 17 августа, едва взошло солнце, в небе показалась армада фашистских самолетов.
Тяжелые бомбардировщики шли на высоте 2-2,5 тысяч метров большими группами, развернувшись на широком фронте.
- Будут бомбить Скворцова, - уверенно сказал командарм и, посматривая то и дело на самолеты, медленно зашагал туда-сюда по траншее.
- Началась бомбежка! - крикнул кто-то.
Нам было хорошо видно, как от самолетов отделялись бомбы и летели вниз с нарастающей скоростью.
Это была авиационная подготовка наступления. А затем в бой вступила артиллерия.
Мощные бомбы, снаряды и мины взрывались всюду, поднимая вверх фонтаны серой земли. Песчаная пыль слепила людей. Вскоре вся полоса обороны оказалась в сплошном дыму и в огне. Мы смотрели на этот бушующий смерч и думали, уцелеют ли наши люди, на которых обрушены эти удары.
Все знали, что вслед за огневой подготовкой начнется наступление танков и пехоты. Но в какую минуту точно? Упустить момент начала атаки упустить многое. И хотя за противником следили тысячи глаз, все же командиры постоянно отдавали распоряжения: 'Усилить наблюдение за танками и пехотой, быть готовыми к отражению наступления'.
Бомбежка закончилась, по встречный огневой бой продолжался. Вскоре в небе снова появились вражеские самолеты. Они произвели какие-то перестроения, и большая группа бомбардировщиков ринулась в пике. Легкие бомбардировщики один за другим пыряли вниз, сбрасывали бомбы и тут же с сильнейшим ревом уходили ввысь. И снова плотный артиллерийский огонь врага. А вот и танки устремились в атаку. Три корпуса танковой армии Гота (48-й танковый, 4-й армейский и 6-й армейский румынский) перешли в наступление.
Это было 17 августа около шести часов утра, то есть в тот же день и час, когда Паулюс двинул свою 6-ю армию на Сталинград с северо-запада.
По мере приближения немецких танков в бой вступали одна за другой наши истребительно-противотанковые и артиллерийские полевые батареи. Но и противник усиливал огонь, он велся с обеих сторон с небывалой силой.
В первые
