блондинка успела познакомиться с качком и произвести на него впечатление. Не скуки ради, а только для того, чтобы привлечь внимание Кирилла, она решила поупражняться в катании шаров. По всему было видно, что в этом виде спорта или игре (для кого как) она новичок и ни с правилами, ни с техникой не знакома. Собственно, и кегли сбивать, по-видимому, в ее первоначальные планы не входило, так как вместо специальной обуви на ножках у блондинки красовались супермодные сапожки на тонких высоких каблучках.
Обрадовавшийся свалившемуся на его голову счастью культурист эмоционально объяснял Светлане незамысловатые правила игры, то указывая на кегли, то заостряя внимание на углублениях в шаре, куда вставляются пальцы. Блондинка кокетливо улыбалась и качала головой, не забывая посматривать в нашу сторону и контролируя ситуацию за столом. Наконец общими усилиями девушки и качка тонкие пальчики оказались в нужных местах и шар, словно маятник, закачался вперед- назад. Блондинка вновь обернулась, ей очень хотелось произвести на Комарова впечатление, например выбить «страйк». Но то ли хрупкое девичье тельце не выдержало такой тяжелой нагрузки, то ли площадка оказалась слишком скользкой для высоких каблучков, в следующую секунду вместо дорожки шар покатился по залу, громыхая об пол и сметая пустые стулья, а на узкой дорожке в нелепой позе распласталась блондинка. Девчонка дернула было ногой, собираясь вскочить, но не тут-то было! Тонкий острый каблук застрял в желобке и никак не хотел выниматься.
Качок растерянно моргал. Его голова, похоже, вдруг резко перестала соображать. Блондинка еще раз дернулась и снова безрезультатно.
В первое мгновение на Светлану никто не обратил внимания. Все следили за передвижением снаряда, который, даже по самым грубым расчетам, должен был непременно врезаться в стеклянный столик, за которым сидели сорокалетняя дама и ее кавалер. «Мамочка родная! Помогите! Убивают!» – завизжала дама и, соскочив со стула, запрыгнула с ногами на диван.
Шар врезался в стол, посыпалось разбитое стекло, полилось недопитое пиво. Мужчина сдвинул брови, развернул широкие плечи и пошел в наступление против торчавшего свечой у дорожки культуриста.
«Да помоги же мне, наконец, болван!» – прикрикнула на парня блондинка. Качок очухался, сгреб девчонку в охапку и изо всех сил дернул вверх. Застрявший каблук, естественно, сломался и, словно не заколоченный до конца гвоздь, остался торчать в желобке. Теперь уже все внимание было направлено на блондинку, успевшую влепить незадачливому наставнику пощечину и прихрамывающей походкой покидающую зал. Фурор был произведен!
Культурист, потирая горящую щеку, тупо смотрел вслед блондинке.
Напрасно он не догадался улизнуть из клуба за своей новой подружкой, потому что в следующий момент тяжелый удар кулака пришелся ему по виску. От неожиданности парень покачнулся и «выпал в осадок» – не помогли накачанные мышцы и плоский живот. Однако этим дело не закончилось. У качка вдруг обнаружились в зале приятели, а у плечистого мужика – сторонники справедливости. Завязалась драка. С каждой минутой желающих поразмяться становилось все больше и больше. Разрушение зала продолжалось. Но самое главное, что ни на администратора, ни на охрану уже никто не обращал внимания.
– Я думаю, нам лучше уйти, – предложила я.
– Вы правы, – кивнул Комаров.
Без каких-либо приключений мы выбрались из клуба и, перекочевав в мою машину, смогли спокойно продолжить разговор. Единственное, что меня смущало, так это то, что Андрей остался безучастным к уходу Светланы. «Да есть ли у него сердце? Умеет ли он вообще переживать или хотя бы радоваться? С другой стороны, какое мне дело до их личных отношений?»
– Как-то нехорошо получилось, – вздохнула я. – Ваш сегодняшний вечер пропал.
– Ерунда, – отмахнулся Андрей. – Я давно не посещал боулинг-клуб, а вчера катал шары, переусердствовал, так теперь все мышцы болят. Так, значит, вы хотели услышать все о болезни Кирилла? – возвращаясь к интересующей меня теме, спросил Комаров. – Ну что ж, я расскажу.
– И поподробнее, пожалуйста, – попросила я.
– Я расскажу все, что видел сам и что знаю со слов Кирилла, – заверил меня Андрей и начал свое повествование:
– Последние два месяца Кирилла постоянно мучили головные боли. Не помогали ни болеутоляющие, ни сосудорасширяющие средства. Кирилл был вынужден обратиться к врачу и записался на прием к нейрохирургу в Дорожную клиническую больницу. Врач осмотрел его, посоветовал сдать анализы и направил на электроэнцефалографию.
Произошло это незадолго до новогодних праздников. Обслуживающий персонал в тот день готовился отмечать торжество, и до пациентов особо никому не было дела. Кириллу пришлось долго ждать результатов в шумном, тесном коридоре больницы. Он ненавидел врачей, больницы и все, что с ними связано, поэтому нервничал, несколько раз выходил на улицу курить. Наконец медсестра принесла врачу результаты, и тот пригласил Кирилла в кабинет.
Врач был старым, делал все медленно, словно ему некуда было спешить.
– Ну что, доктор, – поторопил его Кирилл, – смогу я в этом году участвовать в испытаниях на автополигоне Милана?
Врач проигнорировал его попытку пошутить. Он молча уселся за стол, лицо у него было мрачным.
– Господин Ветров, – начал он, – я должен сообщить вам неприятное известие.
Ветров вздрогнул, практически перестал дышать.
– Что-то не так?
– Боюсь, что да, – проговорил врач. – Буду с вами откровенен: результаты электроэнцефалографии не слишком обнадеживающие – у вас опухоль мозга.
– Вы это серьезно? – стуча зубами, точно от холода, спросил Кирилл.
– Совершенно серьезно. Вам, Кирилл Аркадьевич, не то что в испытаниях участвовать, из дома выходить опасно. Где же вы, голубчик, были раньше? Опухоль уже достигла критической стадии...
Ветров поднялся со стула. Он не мог больше находиться в этом кабинете.
Когда Кирилл вышел из больницы, то оказался не в состоянии даже вести машину. Жизнь словно разделилась на две половинки – до посещения врача и после. Все, что было раньше, теперь не имело никакого значения, потому что и дальше быть ничего не могло.
Кирилл оформил у нотариуса на жену завещание – переписал на нее фирму, движимое и недвижимое имущество, даже стал подумывать о самоубийстве.
– Однажды, в конце рабочего дня, уже усаживаясь в свой джип, я заметил, как мимо заправки промчался на бешеной скорости серебристый «БМВ» с номерами Кирилла. Я удивился, какие это у Кирилла могут быть дела за городом на ночь глядя? И почему он мне даже не посигналил? И вдруг мне показалось, будто бы его автомобиль несется сам по себе и вроде как никто им не управляет. Встречные машины шарахались от него, как от прокаженного, а редкие прохожие с истошными криками вжимались в гаражи и запрыгивали на сугробы вдоль дороги. Телефон Кирилла, конечно, не отвечал. Отчего он так агрессивен, мне было понятно – я уже знал о его болезни. Стоит ли говорить, что не остановить Кирилла я просто не мог – мало того, сам себя погубит, так еще неизвестно, сколько невинных людей покалечит!
Словом, бросился я за ним вдогонку. Лечу, сигналю, и хоть бы один гаишник впереди! Не поверите, всех словно ветром сдуло. Насилу догнал его, стал к бордюру теснить. В общем, и его «БМВ» досталось, и свою тачку угробил. До сих пор в порядок никак не приведу, езжу на старом «Форде». – Андрей кивнул в сторону серебристой иномарки. – А вообще, Кирилл меня удивил. Обычно он не сдавался, какая бы трудная задача перед ним ни стояла. Характер у Ветрова – кремень, и силы воли на десятерых хватит. К тому же медицина сейчас не стоит на месте! – Эту фразу Комаров произнес так, будто он лично подталкивал ее вперед. – Большинство заболеваний головного мозга лечится.
Знаете, Татьяна, я ведь хотел помочь Кириллу. В Москве в клинике Склифосовского работает один талантливейший хирург – Сергей Степанович Чикибаров. Это мой отчим. С тех пор как мать переехала в Москву, я к нему ни разу не обращался, а тут вдруг подумал: «Почему бы и нет!» И что, вы думаете, ответил Кирилл?
– Не знаю. Поблагодарил, наверное.
– Кирилл сказал, что никуда не поедет, что помощь ему не нужна.
И все же я связался с Сергеем Степановичем. Объяснил отчиму ситуацию. Чикибаров позвонил в Тарасовскую дорожную больницу и договорился с лечащим врачом Кирилла, чтобы мне выдали результаты его электроэнцефалографии. После новогодних праздников я поехал в столицу. Отчим посмотрел снимок, анализы и вынес вердикт: «Жить будет!» Сергей Степанович собирался провести дополнительные исследования, кажется, эхоэнцефалоскопию или что-то в этом роде, чтобы выявить смещение срединных структур головного мозга, и пригласил Кирилла в клинику. Окрыленный надеждами, я возвращался в Тарасов. Звонок Маргариты застал меня в поезде. От нее-то я и узнал об исчезновении Кирилла.
– Вы с ним больше не виделись?
– Нет, – покачал головой Комаров.
– Значит, вы не исключаете суицид? Считаете, что Кирилл способен покончить жизнь самоубийством?
– Да ничего я не считаю! Ну, сорвался мужик один раз, нервы подвели. Ничего с Кириллом не случилось, просто психанул, вот и ушел из дома.
Я задумалась. Если Андрей знал о болезни Кирилла, значит, Ветров ему доверял. Почему же, сбежав из дома, он не поставил в известность друга? Неужели с ним в самом деле случилось несчастье и Кирилла уже нет в живых? Почему Ветров отказался от помощи Комарова и не захотел обследоваться у московского доктора и зачем облил и поджег около дома снег?
– После исчезновения Кирилла вы бывали у Ветровых в коттедже, разговаривали с
