– На кого подозрение падало?
– Трудно сказать. Произошло это как раз в ночь накануне открытия утиного сезона. Охотников на лугах было полным-полно. Вероятно, кто-то из недоброжелателей Богдана воспользовался многолюдьем и учинил поджог. Деревенские старики не помнят, чтобы раньше такое по халатности случалось, хотя и косили, и охотились там испокон веку.
– Гусянова Богдан не подозревал?
– Кто его знает, – неожиданно увильнул от ответа Андрей. – Зачем зря ворошить прошлое. Теперь с Володьки взятки гладки, а у Богдана что с воза упало, то пропало.
– Так-то оно так, Андрюша, но без прошлого не бывает настоящего, – Бирюков огорченно вздохнул. – Поэтому меня и интересует вопрос: нет ли какой-либо связи нынешней трагедии с прошлогодним поджогом?
Андрей, сославшись на то, что в прошлом году не работал с Куделькиным, опять ничего определенного не сказал. Под разными предлогами уклонился он и от ответов на другие вопросы, касавшиеся фермера и его деловых отношений с Гусяновыми. Видимо почувствовав, что попал в неловкое положение, смущенно проговорил:
– Извините, об этом расскажет сам Богдан Куделькин.
– А вы не хотите говорить из опасения в чем-то его подвести? – спросил Антон.
– Боюсь, что безответственными показаниями в виде голословных предположений могу ввести вас в заблуждение.
– Сотрудники следствия, как и все нормальные люди, не застрахованы от ошибок, но заблуждаются крайне редко.
– Может быть.
– Не может быть, а это точно. У нас есть много способов, чтобы отличить правду от вымысла. Конечно, абстрактные предположения нам не нужны. Нужна объективная информация. Чем ее больше, тем лучше для установления истины.
– О себе я рассказал все честно, а о Куделькине плести лапти не буду, – упрямо сказал Андрей.
– Ну, что ж… Принуждать допрашиваемых к даче показаний не в моих правилах. Оставим Куделькина в покое и вернемся лично к вам… – Бирюков помолчал. – Вы, наверное, слышали о так называемых заказных убийствах?
Андрей усмехнулся:
– Нынче о них не слышат только глухие.
– Так вот, Андрюша, у нас есть достоверные сведения, что за устранение Падунского Семен Максимович заплатил киллеру двадцать миллионов.
– Неужели правда?! – удивился Андрей. – Чем Падунский помешал Семену Максимовичу?
– Инициатор этого убийства – Володя Гусянов, а яблоком раздора явилась Лиза.
– Серьезно?..
– К сожалению, да, – хмуро сказал Бирюков. – На Падунском Гусяновы не успокоились. В прошлую пятницу Володя взял у отца еще двадцать миллионов. По нашим предположениям, они хотели устранить либо вас, либо Куделькина…
– Это уж вообще какая-то несуразица… – с еще большим удивлением проговорил Андрей и задумался. – Нет, меня убивать у Володьки не было резона. Он знал, если со мной что-то случится, то Лизу ему не видать как собственных ушей. А в отношении нее, насколько я понял, Вовик не терял надежды до последнего дня.
– Но Куделькину в последний вечер, по вашим словам, он пригрозил…
– Да, Володька сказал Богдану: «Пожалеешь»… Однако Богдан с ним, насколько мне известно, никаких дел не имел. Неужели Семен Максимович хотел расправиться с Куделькиным ради того, чтобы стать в Раздольном единственным хозяином, каким раньше был?.. Ну, Капелька…
– Поэтому и приходится выяснять их взаимоотношения, – сказал Бирюков.
Андрей опустил голову:
– К сожалению, ничем помочь вам не могу.
– Не из-за Упадышева ли с Замотаевым сыр-бор разгорелся?
– Да что вы…
– Это исключено?
– Конечно. Закадычные друзья могли стать лишь поводом для разборки, а причина, по-моему, в неимоверном властолюбии Семена Максимовича.
– Вам он претензий не предъявляя?
– За что? Ханыга меня надул на половину стоимости новых «Жигулей», да еще и какие-то претензии бы имел. Это я на него хотел в суд подать, но Богдан отсоветовал.
– Почему?
– Сказал: «Не связывайся с Капелькой. У него и в милиции, и в суде друзья. Тебя же и обвинят. Придется еще судебные издержки платить». Поразмышлял я так да сяк и отказался от судебной волокиты.
– Семену Максимовичу не говорили, что хотите обратиться в суд?
