– Как вы расправились с Русланом Мамаевым, нам известно, – сказал Бирюков.
Потехин, поморщившись, глянул на забинтованную руку:
– О том, что это был брат адвоката Мамаева, мне сказала Татьяна Борисовна после похорон дочери, на поминках.
– Однако венок «Мамаю – от братвы» вы подослали до поминок.
– Мамай – «псевдоним» адвоката в криминальных кругах. Венком я рассчитывал взбодрить нервы юристу, а не Руслану, о котором тогда ничего не знал.
– А о смерти Лоции от кого узнали?
– От корабельного друга. Василий Григорьевич Кудрявцев позвонил мне по мобильному телефону тотчас, как от него ушел сотрудник уголовного розыска. Теперь скрывать нечего. Вернувшись из райцентра от родителей, я жил у Кудрявцева, как говорится, инкогнито. И парней, торгующих машинами в моем салоне, предупредил, чтобы «не знали», где находится хозяин.
– С этой же целью позвонили Мамаеву вроде бы из Токио и сказали, будто не намерены возвращаться в Россию?
– С какого балдежа я стал бы ему звонить?
– Мамаев утверждает, что такой звонок был. Может, кто-то его разыграл?
– Никто юриста не разыгрывал. Татьяне Борисовне он тоже наплел о моем побеге в Японию. Поразмышляв, я пришел к убеждению, что это была мамаевская ложь во спасение. Представьте такой сюжет… Киллер надежно зарывает мой труп или обезображивает его до неузнаваемости, а юрист распускает слух, будто обанкротившийся Потехин сбежал за границу. Разыскивать беглеца некому. С Татьяной Борисовной мы разошлись, как в море корабли. Родители старые. Заблудился сын на чужбине и – точка…
– В таком сюжете не хватает одной детали, – сказал Бирюков.
– Какой?
– Причины вашего конфликта с Мамаевым.
– Вот об этом говорить не хочу. Мужикам стыдно жаловаться на обидчиков и на порядки в своем доме.
– Тогда наш разговор превращается в пустую говорильню.
– Я искренен с вами в рамках допустимого.
– Для успешного раскрытия преступления «рамки» нежелательны. Нужна полная правда.
Потехин, словно раздумывая, нахмурился.
– Ну, что ж… – после затяжного молчания проговорил он и тяжело вздохнул: – Причиной явилась «курочка ряба».
– Подразумевается, Татьяна Борисовна? – уточнил Антон.
– Естественно.
– А «гусак» кто?
– Адвокат Мамаев.
– Источник информации надежный или «одна баба сказала»?
– Источник – мои собственные глаза. Любовная сцена получилась, как в стишке: «Вернулся муж, а мы – в прямом эфире».
– И словесный всплеск эмоций плавно перешел в российский мордобой?
– Ни эмоций, ни мордобоя не возникло. Самое остроумное, что пришло мне в голову, спросить у «гусака», который был в одних носках: «Юрист, тебе носки не мешают?». Не получив ответа от онемевшей пары, я пожелал им божьей помощи и ушел.
– Когда это произошло?
– Десятого августа в двенадцатом часу ночи. На исходе тридцать девятого дня рождения Татьяны Борисовны. В тот день я летел из Японии в Новосибирск с объемистой корзиной алых роз. Хотел внезапно заявиться домой к юбилею жены. На мое несчастье, а может, к счастью, из-за непогоды самолет опоздал больше, чем на полсуток. Когда своим ключом тихонько отомкнул дверь и на цыпочках вошел в квартиру, приятный сюрприз обернулся катастрофическим конфузом. Редкому мужику выпадает в жизни такой «счастливый случай».
– Выяснение отношений началось позже?
– Ввиду полной ясности лично мне выяснять было нечего. На следующий день, забрав из дому чемодан своих вещей, я поселился в гостинице «Обь». Глядя на пассажирские теплоходы у речного вокзала, затосковал по морю и чуть не впал, как родной батя, в «политику», замешанную на выпивке со случайными компаньонами. Отрезвили телефонные звонки. Сначала позвонила Татьяна Борисовна, после нее Мамаев. Разговор с юристом получился грубоватым. Адвокат угрожающим тоном предложил мне немедленно убираться из Новосибирска, а я по-боцмански лихо послал его на все буквы. Чтобы избежать в дальнейшем подобных всплесков, попросил горничную переселить меня в номер без телефона. Через несколько дней заметил, что прослушивается мой сотовый «Билайн» и ведется наружная слежка.
– Каким образом это заметили?
– Обычно я держал «Билайн» выключенным. Но стоило мне по нему с кем-то переговорить, сразу раздавался вызов и молодой басок задавал один и тот же вопрос: «Ну, ты, блин, когда слиняешь из Новосибирска?» – «Когда рак на горе свистнет», – однотипно отвечал я. Потом стал замечать, что в разных местах города за мной, будто хвост, увязывается джип «Гранд Чероки». Решил установить личность «хвоста». Выбрал в своем салоне подержанный «Ниссан» и стал колесить по городу. Джип привычно
