– Само собой.
Голубев разложил на столе, как игральные карты, десяток фотографий:
– Посмотри внимательно. На этих карточках его нет?
Веня довольно быстро ткнул пальцем в фотографию Тимофея Шерстобоева:
– Вот он.
– Не ошибаешься?
– Здесь нечего ошибаться. Точно он.
– А еще никого не узнаешь?
– Еще… – Веня нахмуренным взглядом обвел все фотографии и показал на снимок Копалкина. – Еще вот этого два раза видел у Глеба.
– Когда?
– В начале апреля, посылая меня за деньгами, Глеб сказал, что ждет в гости бывшего сослуживца, и попросил, как только возьму у парня деньги, купить две бутылки водки, буханку хлеба и килограмм «Любительской» колбасы. Когда я все это принес, гость уже сидел в комнате Глеба. Федькой его Глеб называл. Они сразу стали бухать. Вараксин закейфовал круто, а Федька слегка завеселевшим ушел.
– О чем они разговаривали?
– Я же не выпивал с ними.
– А второй раз когда Федька у Вараксина гостил?
– Вечером в тот день, когда Глеб попал в автодорожную аварию.
– Опять выпивали?
– Нет. Федька оставил Глебу литровую бутылку водки и унес от него в рюкзаке разобранный автомат Калашникова.
– Самый настоящий? – сделав удивленные глаза, спросил Голубев.
Веня усмехнулся:
– Понятно, не игрушечный.
– Интересно, как ты определил, что в рюкзаке автомат, а не что-нибудь другое?
– Я каждую неделю очищал комнату Глеба от пустой стеклотары. Этого добра у него скапливалось видимо-невидимо. Однажды стал доставать из-под койки закатившуюся туда пивную бутылку и увидел солдатский рюкзак с какими-то железяками. Глеб в это время на кухне жарил картошку. Я из любопытства заглянул в мешок и все понял. Даже на автоматном прикладе прочитал выжженную надпись «Алтай».
– Может, Федька с другим рюкзаком ушел?
– Я же не ребенок. Именно с тем. Глеб после ухода Федьки замочил весь литряк водки и от перебора кости откинул. Жалко кирюху…
– Чего он так круто налег на водяру?
– От тоски зеленой.
– А с чего затосковал?
– Да после автодорожного ЧП. Я ужинал на кухне, когда Глеб заявился домой.
– Трезвый?
– Нет, заметно поддатый. Сразу подошел к телефону и начал звонить, как я понял, Федьке. «Здорово, кума Федора, – сказал Глеб. – Знаешь, керя, я щас в автодорожное ЧП с летальным исходом залетел. Тоска зеленая».
– Еще что он говорил?
– Федька вроде бы стал расспрашивать, как да что, а Глеб вздохнул: «Какая разница, случайно или не случайно. Пока меня не замели, привози литряк сорокаградусной и можешь забирать свою клюку».
– Так и сказал?
– Так. Потом еще: «Никаких бабок не надо. Пользуйся моей безнадегой. Тебе клюка может сгодиться, а мне лишний срок ни к чему. Приезжай без рассусолов, пока не поздно». Минут через пятнадцать после этого разговора Федька в фиолетовой «девятке» подкатил к нашему подъезду. Забрал рюкзак, сунул его в багажник и умчался.
– А накануне ЧП Вараксин никому не звонил?
– Накануне ему звонила заполошная женщина. Трубку снял я. Не поздоровавшись, она раздраженно приказала: «Ну-ка, позови мне Глеба!» Вараксин нехотя подошел к телефону. Недолго послушал и со злостью рубанул: «Мадам, не зарывайтесь! Заказывая киллера, заказываешь смерть себе. Бывает, что шестерка бьет туза». Резко повесил трубку, замкнул свою комнату и торопливо ушел.
Голубев воодушевился:
– Твоя техника не записала этот разговор?
– Для хохмы я, в основном, писал разговоры деда, – потупившись, ответил Веня.
– Если не секрет, где раздобыл записывающую аппаратуру?
