Я придумал телефон, который не пропускает сквер-
ные новости. Он молчит уже две недели… Ага, вот
и звонок: что вы говорите, куда вы меня приглашаете?
Черт! Опять надо настраивать. Он не понял, какое это
приглашение, вот ужас.
Сколько нужно при капитализме денег, столько при
социализме — знакомых.
А вы пробовали принять слабительное одновремен-
но со снотворным? Очень интересный эффект.
Когда наутро я открыл дверь из моей комнаты на
балкон, два голубя сдохли. Хотя я им кричал: «Отой-
дитя»!
Жизнь человека — миг, но сколько неприятностей.
Для вас, женщины
Для А. Райкина
Я не знаю, как для вас, но для меня Восьмое марта
второй день рождения. Я холостяк. Не старый. Мне во-
семнадцать до семнадцатого года плюс пятьдесят один
минус подоходные плюс бездетность. Я по профессии
бухгалтер. Итого мне… шестьдесят девять с копейками.
Все друзья хотят меня женить, потому что люди не
выносят, когда кому-нибудь хорошо. Но я не спешу.
Шестьдесят девять — время еще есть. С моим возрас-
том, о котором я сказал выше, с моими данными, о ко-
торых я скажу ниже, я мог бы женить на себе весь балет
Большого театра, но я не тороплюсь.
Мне говорят:
— Слушай, Сигизмунд, для тебя есть девушка в Таш-
кенте, стройная, как козочка, ароматная, как персик.
— В Ташкенте. Улица Навои, шестьдесят пять, вход
со двора, налево, отдельная квартира с отцом?
— Да.
— С черными глазами, заикается?
—Да.
— Тетя болела желтухой в тридцать шестом году?
—Да.
— Хорошая девушка, но зачем привязывать себя
к одному месту?
Я всю жизнь менял адреса и места работы, менял,
когда мне не нравился пейзаж за окном или голоса со-
трудников. Зачем же мне затихать вдали? И я сказал
себе: «Сигизмунд, тебе рано отдавать, ты еще не все
взял от жизни».
И я сбежал к одной врачихе. Доцент. Вот такая тол-
стая диссертация, и тема очень интересная — что-то
там в носу.
Такая умная женщина. Бывало, по радио: «Буря
мглою небо кроет…»
— Откуда это, Сигизмунд?
Я только открывал рот и напрягал память, как она
говорила:
— Ты прав — это Пушкин.
С ней я пошел дальше всех, с ней я дошел до загса.
У меня уже был букет, мы с ее мамой перешли на «ты»,
а папа подарил мне белые тапочки. И тут я сказал себе:
«Стой, Сигизмунд. Она чудная женщина со всеми
удобствами, с горячей водой, в прекрасном районе, но
умна угнетающе». С таким же успехом можно жить
в библиотеке или спать в машиносчетной станции.
И я бежал к третьей. Та ничего не соображала,
и я почувствовал себя человеком. Я сверкал остроуми-
ем, я пел и решал кроссворды. А она сидела, раскрыв
рот. Когда человек, раскрыв рот, смотрит на вас целый
день, это приятно. Но через месяц это начинает раздра-
жать. Я ей говорю: «Закрой рот, я уже все сказал».
И хотя был ужин, и нас поздравляли, и её папа подарил
мне белые носки, я сказал себе: «Стоп, Сигизмунд,
шутки шутками, но могут быть и дети». И я бежал до-
мой… где из живых людей меня ждет только зеркало.
Но сегодня, женщины, у нас с вами большой день…
Я чувствую, что я созрел. Сегодня я выгляжу, как ни-
