стью совпадают, верхние дошли до верха и пошли вширь,
а нижние идут сзади и стягивают, и грызут, и объедают.
Саранча, или мыши, или тараканы, и никто не вино-
ват. Все заняты делом. Эти командуют, эти что-то отпи-
ливают.
Ох застой! Тем и хорош был, или есть, что интересы
верхов и низов полностью совпадали. Интеллигенция
верещала, не печатали ихние романы или, черт его знает,
пробирок не давали. Самыми смешными были эти очка-
стые в разгульном блатном лагере. Верещали, протес-
товали, жалко шептали — не воруй, не убий, не поже-
лай ближнюю свою. И правильно их в лагеря и пси-
хушки. Помешать они не могли, но настроение портили.
В общем, отправили их подальше. Конечно, жить хуже
стало, вернее, не хуже, а иначе. Ну, то есть лечить неко-
му, чертить некому. Ну и что? Это ерунда. Дети мрут,
люди мрут, ну и что? Гулял, гулял и помер.
Для лечения верхов из Японии врача вызовем, а ни-
зы и сами долго жить не хотят. Сами убедились, что это
лишнее. Глупо тянуть. Самому противно, окружающие
ненавидят. Ты еще только болеешь, а уже очередь на
твою квартиру выстроилась. В общем, невзирая на
внешнюю вражду, трогательное единение верхов и ни-
зов. Низы понимают, что верх должен жить во дворце,
верх понимает, что низ должен воровать. Эх застой, Бо-
жья благодать. Рай для вороватых, пробивных. А для
предателей самое время.
Правду не говорил никто! Ну то есть кто-то гово-
рил, но где? Интеллигенция шла на смерть небольшой
кучкой у кинотеатра: «Уведите войска из Чехослова-
кии, из Венгрии». Уведите, да. Начальники за войска,
народ за войска — а эти против. Сейчас уведем, разбе-
жались. Никто не был маразматиком. Все совпало. Во-
ры сверху и воры снизу, они сошлись: и как ты их удер-
жишь?
«А в Венгрии, представляешь, — рассказывает капи-
тан, — продвигаются мои танки. По такой узкой улице
брызговики штукатурку сбивают, а венгры что приду-
мали, представляешь — портрет Ленина посреди ули-
цы, думали не наеду, а я и не наехал. Я объехал. Понял,
да? И вся улица поняла. Не надо так с нами поступать!
Не надо!»
Объезжали — давили, прямо — давили. И останови-
лись на раздавленном. Началась перестройка.
Шестидесятые.
Я человек суеверный: нe подвожу итогов, не завожу архи-
вов, не ставлю дат на сочинениях. Интерес к личной жизни де-
ятелей искусств нам чужд, хотя там самое интересное, а моя
автобиография для предъявления в разные организации, как
бы я ее ни растягивал, умещается на одной странице.
Да! Родился в Одессе, где-то в 34-м. Что-то вспоминает-
ся очень солнечное, пляжное, заполненное женщинами мами-
ного возраста. Пока не грохнула война. Дальше — поезд, лопу-
хи, Средняя Азия, школа, Победа, возвращение в Одессу, Ин-
ститут инженеров морского флота, где и застал нас 53-й год.
Ренессанс! Бурный рост художественной самодеятельности.
В Москве студия «Наш дом», в Ленинграде — «Весна в ЛЭТИ»,
в Одессе — «Парнас-2» (в отличие от древнегреческого № 1).
В наш институт на вечера — как в Ленком в Москве: давка,
слезы. Мы с Виктором Ильченко играем миниатюры. Ведем
концерты. По поручению комсомола я начал писать. После
страшного раздолба начал писать смешно, вернее не смешно,
смешно я никогда не писал, а грустно, что и вызывало смех.
Смех слышал с удивлением, и чем я меньше понимал, отче-
го смеются, тем громче они это делали. Открылся городской
студенческий клуб. Театр «Парнас-2» процветал. Я уже за-
кончил институт, работал в порту сменным механиком, чтоб
легче было репетировать. Восемь лет погрузки-выгрузки,
разъездов на автопогрузчике, сидения в пароходе, в трюме,
в угле, когда видны только глаза и зубы. Там я мужал.
Молчание — золото!
Шшш!.. Шшш!.. Тише! О таких вещах только между
нами. Я тебе, ты мне, и разбежались! Не дай бог! Что
вы?! Жизнь одна, и прожить ее надо так, чтобы не бы-
ло больно… И все! Все разговоры, замечания только
среди своих — папе, маме, дяде, тете. И все! И разбежа-
лись. А вы на всю улицу. Что вы?! Осторожнее! Десять
тысяч человек, и все прислушиваются. Вы их знаете?
А кто за углом?.. Ну, не можете молчать, вас распира-
ет — возьмите одного-двух, заведите домой… Окна за-
ложите ватой — и всю правду шепотом! Недостатков
много, а здоровье одно. Недостатки исправишь…
А так сидим, молчим. Ничего не видели, не слыша-
ли. Глухонемые. Мычим. И все! Кто к глухонемому
