- Быстрее!
- Мы должны сегодня были спуститься с горушки и в низинке развернуться в живую цепь, закрывая проход военным на их полигон, где они обычно пускают вредные дымы.
- Да кто тебе сказал, что они вредные? - отпустил девчонку лейтенант. - Ты вот хоть раз нюхала хоть чего-нибудь когда-нибудь?
- Она поди только дихлофос нюхала, - съязвил Валетов. - Тебе сколько лет?
- Семнадцать.
- Ни фига себе, а какая развитая! - произнес человек сверху.
- Я не только развитая, я знаю то, что лучше всех трахаются французы. У нас их в лагере десяток, они все из Парижа.
- С французами у нас тоже все хорошо, - заверил ее лейтенант. - Хочешь, мы тебе устроим приключение, запомнишь на всю оставшуюся жизнь.
- Да откуда тут у вас французы? - начала спорить Миронова.
- Все оттуда, из Парижу, - сообщил сверху Простаков.
- Не из Парижу, а из Парижа, - вякнула семнадцатилетняя гринписовщица.
- Кто у вас там предводитель, в вашем племени?
- Не скажу, - гордо сообщила она.
- Да? - лейтенант подошел и снова схватил ее за волосы. - Тогда будем пытать.
- Жанна д'Арк.
- Кто?! - сморщился лейтенант.
- Я не знаю, как ее зовут. Все называют ее Жанна д'Арк или просто Жанна. Она из Бельгии. Приехала сюда, чтобы защищать природу.
- Да? Оставила там своего любовника, свою старую мамку, папку, учебу или работу и за десять тысяч километров поперлась под российскую деревню Дубровку махать плакатами? И все это задаром? Ты, девочка, не понимаешь, во что ввязалась. Представляешь, тебя покажут по телевизору с антироссийским плакатом в руке, а твои мама и папа будут опозорены на весь белый свет и не смогут посмотреть спокойно в глаза соседям.
- У меня очень известные родители! - воскликнула Маша.
- Так вот тем более, зачем тебе их позорить.
- Нам говорили, что мы защищаем природу.
- Вы херней занимаетесь. Много среди приехавших сюда русских?
- Да большая часть! Иностранцев всего человек двадцать.
- Но они вами руководят, как стадом баранов, да? А во главе стоит эта Жанна д'Арк. Как она выглядит?
- Ну, такая баба…
- Ясно, не мужик, раз Жанна. Рост?
- Маленькая она, вот… как вот он, - Маша показала на Валетова.
- Слышь, Фрол, невесту тебе нашли, - сообщил Простаков.
- Заткнитесь! Сколько ей лет?
- Пятьдесят.
- Пятьдесят лет? - не поверил Мудрецкий. - Значит, всю эту акцию возглавляет старая жаба. Она по- русски говорит?
- Плохо, но слов много знает. Понимает все.
- Это хорошо. Пойдешь сейчас с нами.
- Куда? Отпустите меня!
- «Отпустите» можно кричать, когда тебя те, которые из Парижа, трахают, а с нами пойдешь без разговоров. Простаков, на плечо!
- Есть!
Результата набега на лагерь гринписовцев Стойлохряков ожидал, сидя в салоне собственного автомобиля. Он встретил пленницу легким кивком головы.
Девушка сразу же уловила, что все издевательства, которые учинили над ней лейтенант с солдатами, здесь продолжаться не будут, и поспешила пожаловаться: - Они всю меня облапали, а вот этот вот, - она показала на Мудрецкого, - тряс меня за волосы.
Надув щеки, комбат строго посмотрел на лейтенанта и солдат, потом вновь на Машу:
- А вам-то, девушка, что больше не понравилось?.. Когда вас лапали или за волосы трясли?
Миронова молчала, а Валетов поспешил доложить о результатах допроса:
- Там у них всем заправляет какая-то Клара Цеткин.
- Не Клара Цеткин, а Жанна д'Арк, - поправила Миронова.
- Тебя как зовут? - спросил Стойлохряков, опускаясь вновь на кресло водителя, но так, что ноги оставались на земле.
- Маша.
- Послушай, Мария, дело, которое вы тут затеяли со своими товарищами, государству совсем не нравится.
- Это военным не нравится, а не государству. Вы загрязняете природу!
- Ну-ну, - остановил ее подполковник. - Не будем делать столь поспешные выводы. Сколько вас там?
- Я уже говорила этим, сто шестьдесят человек.
- Понимаешь ли, Маша, в чем проблема. Нам нужно за сегодняшний день всех вас отсюда убрать и сделать это как можно тише. Какие у тебя будут на этот счет соображения?
- Вы что хотите, чтобы я помогла вам все наше мероприятие испортить?
- Ну-ну-ну, - Стойлохряков продолжал строить из себя институтского преподавателя. - Ваши сто шестьдесят мешают проведению весьма специфического мероприятия. Мы можем опозориться на всю Европу. И я подозреваю, что части ваших как раз и нужен большой резонанс. Журналисты же есть в лагере?
- Есть, и целые две палатки! - тут же гордо ответила украденная. - У них там полно всякого оборудования. Они все заснимут!
- Журналисты, - пропел комбат. - Так, девчонку отправляйте в лагерь.
- В какой лагерь, - не понял лейтенант. - В наш или в ихний?
- В наш, Мудрецкий! До чего же бестолковых пиджаков присылают.
- Куда! - завопила Маша, когда ее начали заталкивать в салон машины.
- Ты же хотела к французам, - вспомнил лейтенант. - Так мы сейчас к ним и поедем. Будешь прямо у них в палатке жить. Думаю, что к вечеру, какая бы ты крепкая ни была и сколько бы ни хорохорилась, как минимум язык на плечо повесишь. А то вот им сегодня делать нечего, кроме как смотреть на соревнования водителей. Так они с тобою позабавятся.
- Вы что, какие французы?! - Она расчищала себе пространство в середине сиденья между здоровым Лехой и маленьким Фролом. - Перестаньте меня лапать!
Стойлохряков рявкнул:
- Успокоиться!
В финальном заезде на ГАЗ-66 встретились Резинкин и француз. Рядовой, которого откопали где-то под Марселем, пилотировал «шишигу», как свою родную, и Резинкин уже все слюни потратил и весь пол с лобовым стеклом заплевал, но не смог доказать Тоду Мартину, что он лучший водила. Поэтому назначили отдельный заезд, что явно свидетельствовало о засуживании русских со стороны американца.
Если бы Тод знал эту черту характера у населяющих самую большую страну в мире людей, то не
