— Постарше тебя, но у них жизнь длинная. Рад, что вам не придется долго привыкать друг к другу.
— Подожди, я что-то не понял. Ты что, его мне принес!?
— Тебе.
Гарольд просиял.
— О… я прямо даже и не знаю, что сказать… Спасибо, Реджинальд! Огромное спасибо. А его обязательно в клетке держать? Мне бы очень не хотелось.
— Его и нельзя держать в клетке — просто так перевозить удобнее.
Гарольд раскрыл дверцу. Не долго думая, сгреб сэра Арчибальда обеими руками и выволок огромную птицу наружу. «Сейчас он точно получит трещину в своей рыжей бестолковой голове!» — с беспокойством подумал я.
— Тяжелый… — Гарольд с трудом дотащил ворона до дивана. Тот чуть приоткрыл один глаз, искоса глянул на Гарольда и снова мирно задремал. «И снова заснул,
Реджинальд с нескрываемым удовольствием смотрел на всю эту процедуру, чуть склонив голову на бок и прищурив глаза. На короткое время Гарольд снова стал похож на самого себя.
— Он говорящий.
— Серьезно? — удивился Гарольд.
— Да, правда редко и под настроение. Он очень своенравный. Как ты.
— Вы что-то говорили про новости, — напомнил я Реджинальду.
Взгляд Гарольда сразу же потух. Он безучастно откинулся на спинку дивана, машинально проводя пальцами по спине сэра Арчибальда. Ворон спал.
— Так вот, — Реджинальд помедлил, — Биркенау все-таки назначил на завтра годовой отчет твоего отдела. На месяц раньше. Он хочет снять твою тему по космическим струнам, на основе отрицательных данных «Спенсера». И тебя тоже.
— Даже директор не может так вот запросто снимать заведующих отделами! — сказал я.
— Это все? — спросил Гарольд.
— Нет, не все. Завтра решено опробовать машину Аналитической Проверки, «Аналитика». На нашей работе.
— Это еще что за хрень? — равнодушно спросил Гарольд.
— Мечта прогрессивной научной общественности. Машина, контролирующая докладчика «в живую». Проверка формул.
— Тупо ошибки искать, что ли?
— Не только. Проверка на соответствие первопринципам.
Гарольд фыркнул.
— Ты несешь бред, Редж. То, чем мы сейчас пользуемся как первопринципами, лет десять назад было передним краем науки. И сегодняшний передний край каким-то неуловимым образом станет принципами и традициями. А все крупнейшие открытия дня сегодняшнего… — он осекся и замолчал.
— Соответствие первопринципам понимается в довольно узком смысле. Если, например, человек основывает свою работу на теории Эйнштейна, он не должен противоречить ее постулатам, вот и все. Машина контролирует выход из области применимости теории.
«Забавная фраза, — подумал я, „если, например, человек“… А если
— Все равно это чушь собачья, — буркнул Гарольд, глядя в какую-то точку на стенке.
— Затея идиотская, я не спорю. Уж хотя бы потому, что тогда со временем будут упразднены все ученые советы, а маститые академики будут вынуждены „проверяться на гениальность“. Хотя, пожалуй, академиков минует чаша сия, из „этических соображений“.
— Прогнать бы засранца Биркенау через эту машинку.
— Помилуй боже, Биркенау — и через машинку? Это неэтично. Он же привык через другое место. Короче, начнут с нас. Завтра.
— Ты шутишь, Реджинальд.
— Нет, я не шучу. Завтра.
Гарольд тяжело поднялся, сел на диване, сильно потер руками лицо.
— Черт! Надо собрать все материалы по моделированию… я сейчас…
— Никуда ты не пойдешь, Гарольд.
— Да ну-у-у!? И кто же мне запретит? Уж не ты ли, англичанин? Моя тема летит к чертям, надо хоть что-то… Я все-таки пока еще зав отделом!
Гарольд с усилием встал и с вызовом посмотрел на Реджинальда, гордо подняв голову.
Лицо Реджинальда мгновенно сделалось жестким.
— Ты мне тут в позу не вставай, заведующий! Я сказал, никуда ты не пойдешь! — процедил он, — Ты слетишь с катушек после первого же ехидного вопросика. И ты никогда не имел дело с этой машиной. Пойду я. Не спорь. А то я тебе выбью зубы. Ясно!?
— Считать это недвусмысленной угрозой? — Гарольд несколько растерял свою решимость, но так просто сдаваться не хотел, его глаза сузились, — и какого черта ты так со мной разговариваешь!?
Реджинальд вдруг подошел к Гарольду и отрывисто сказал:
— Дай мне хоть что-то для тебя сделать, сукин ты сын!!
Гарольд удивленно воззрился на него:
— Чем обязан таким вниманием?
— Тем, что позволил мне работать с тобой! Невеселой была без тебя моя жизнь, которая до всех моих пятидесяти лет не имела ни малейшего смысла. Так мы договорились?
Гарольд окончательно растерялся. Его взгляд вдруг стал каким-то беспомощным. Он сел обратно на диван, посмотрел на Реджинальда снизу-вверх.
— Спасибо, — его голос предательски дрогнул и упал до шепота, — по правде говоря, мне было бы… я не смогу… завтра. Я не могу говорить о… струне и видеть их сочувствующие рожи.
— Вот и славно, Гарольд. Тогда до завтра.
— Лагранжиан записан в каноническом виде. Варьированием получаем уравнения поля.
— При варьировании второй коэффициент одиннадцатого уравнения будет равен двум, а у Вас единица, — Биркенау смотрел на экран „Аналитика“, — приведите полный вывод уравнений поля. Ну, хотя бы этого, одиннадцатого.
Реджинальд подошел к доске, взял мел и начал писать.
— Пишите разборчивее, — сказал Биркенау.
Реджинальд молча стер недописанную формулу и написал ее заново, каллиграфически закрутив хвостики интегралов.
— Да, — спокойно сообщил он через десять минут работы, — там двойка. Я допустил арифметическую ошибку. Но этот коэффициент не влияет на поведение кривой вблизи сингулярности.
— Да, не влияет, — Биркенау снова мельком глянул на экран, — но в следующий раз будьте аккуратнее, — он растянул губы в улыбке.
— Космическая струна формирует коническую Вселенную.
