неприступную красотку. Для мужчин же, питающих слабость к пышно разодетым красавицам, у меня также есть капкан - драгоценности и наряды, какими обладают немногие женщины Востока. Если говорить об атабеке, - ему нравятся и очень красивые, и очень нарядные женщины. Мелеке не смогла подобрать ключ к его сердцу, зато это удалось сделать мне. Что бы делали хекмдары, женатые на скучных, злых мелеке, если бы в их дворцах не жили такие рабыни, как я? Я - истинная женщина, а мелеке - кукла, которая давно надоела'.
Вечером, когда во дворце зажглись свечи, к Себе-ханум явился личный слуга атабека и сказал, что хекмдар ждет ее.
Себа-ханум, взяв с собой маленького Гютлюга, отправилась к атабеку.
Встреча отца с сыном не была особенно радостной. Глядя в сердитое, неприветливое лицо мальчика, атабек Мухаммед размышлял. Ему казалось, перед ним Гатиба. 'Он нисколько не похож на меня. Можно подумать, что это не мой сын. Весь в мать. Она и его сделала несчастным: я хочу любить Гютлюга, но меня преследует ее взгляд в его глазах'.
Атабек Мухаммед протянул к сыну руки, однако мальчик, словно почувствовав его мысли, попятился назад.
'Сколько в нем злости и непримиримости! - подумал атабек.- Неужто ему суждено продолжать мой род?!.. Нет, этого не будет! Я уверен, мое государство попадет с ним в беду'.
- Уведи мальчика, - обратился он к Себе-ханум. - Пусть отдыхает. Видно, он очень устал с дороги. А сама возвращайся, жду тебя.
Когда Себа-ханум, отводя Гютлюга, вернулась в комнату атабека, он первым делом спросил у нее:
- Можешь ли ты поклясться моей жизнью в том, что правдиво ответишь на все мои вопросы?
- Зачем мне клясться? Я и так все расскажу, - ответила Себа. - Ложь ненавистна мне, так уж сотворил меня создатель. Я потому и несчастна. А те, кто погряз во лжи, счастливы и преуспевают.
- Мне известно, ты верна и искренна, я потому и выбрал тебя из всех рабынь. Ты и хороша, и правдива, и способна оценить расположение к тебе хекмдара. Знай, я всегда буду любить тебя, - ты достойна моих чувств. А теперь поговорим о делах. Все эти дни я ломал голову над тем, как бы вызвать тебя в Хамадан, чтобы ты помогла мне разобраться в некоторых вопросах. Но я не знал, что придумать.
- Я сама мечтала о встрече с атабеком. Мне с трудом уда лось добиться у мелеке согласия на мою поездку в Хамадан под тем предлогом, будто Гютлюг скучает по отцу. Она почему-то не хотела меня отпускать, - глаза Себы-ханум наполнились слезами. - Я не знаю, почему элзхазрет и меня сделал пленницей дворца Баги-Муаззам? В чем я провинилась перед ним? Атабек Мухаммед нежно привлек к себе рабыню.
- Все это временно, Себа. Скоро ты будешь блистать в моем Дворце, как дорогой бриллиант. А теперь я хочу знать, действительно ли записка, написанная рукой Гатибы, которую ты переслала мне из Багдада, предназначалась султану Тогрулу?
- Да, Тогрулу.
- Подумай лучше, может быть, Хюсамеддину?
- У мелеке не было надобности поверять свои чувства Хюсамеддину с помощью писем. И мелеке, и Хюсамеддин жили в Райском дворце. Она могла в любую минуту видеть его и разговаривать с ним. Но я хочу сказать элахазрету, пусть он настолько не принижает чести и достоинства мелеке. Действительно, Хюсамеддин любил ее когда-то, но она не отвечала ему взаимностью. Тем более она не любит его сейчас. В этом я уверена. Кто таков Хюсамедин? Что его ждет в будущем? А Тогрул - султан. Мне кажется, мелеке водит его за нос, желая обеспечить будущее своего сына. Я своими глазами видела, как мелеке писала Тогрулу записку. Но мне известно, что мелеке никогда не оставалась с Тогрулом наедине, и, следовательно, она не могла запятнать честь элахазрета. Это верно, как и то, что мое имя Себа, И в Багдаде, и в Хамадане мелеке все время была при мне. Я следила за ней неотступно.
- А как случилось, что записка осталась у тебя? Ведь ты должна была передать ее Тогрулу.
- Да, но я попросила Тогрула вернуть ее мне, сказав, что так приказала мелехе.
- Какое впечатление произвела на Тогрула эта записка?
- Он побледнел и задумался.
- А ответа не написал? - Нет, ответа не было.
- О чем они говорили, когда собирались у мелеке? Что говорил Тогрул?
- Тогрул все время молчал. За него говорили Захир Балхпи Камаледдин.
- Кто первый предложил убить Низами?
- Захир Балхи. Потом он и Камаледдин составили письмоот имени Тогрула к Низами. Тогрул подписал это письмо. Я узнала также подробности о том, как готовилось покушение на
ваших сыновей. Убийц в деревню Пюсаран послали опять-таки Захир-Балхи и Камаледдин. Хюсамеддин не причастен к этому делу. Мне известно лишь одно: он предан султану Тогрулу.
- А мелеке знала о том, что моих сыновей собираются убить?
- Разве хекмдар поверит мне, если я скажу, что нет?! Разумеется, знала. Но мелеке - женщина, к тому же она внучка покойного халифа. Подумайте, может ли она быть равнодушной
к тому, что дети, рожденные простой крестьянкой, станут вашими наследниками?! Кроме того, элахазрет не должен забывать, что, когда он женился на Гатибе-хатун, то обещал ей не иметь
больше жен. Если элахазрет атабек хочет знать мое искреннее мнение я скажу: я оправдываю действия мелеке.
- Ты пробудешь здесь еще два дня, затем вернешься во дворец Баги-Муаззам.Будешь сообщать мне, с кем встречается мелеке.
Себа-ханум со вздохом потупила глаза.
- Элахазрет хочет лишить свою рабыню счастья удостаиваться его чести?
- Я уже говорил тебе не раз и опять повторяю: ты одна достойна моей любви.
На рассвете, выходя из комнаты атабека Мухаммеда, Себа-ханум, ликуя, разглядывала редкой красоты перстень, который красовался на ее пальце, подарок хекмдара.
Себа-ханум пробыла в Хамадане не два дня, а целых десять. Атабек Мухаммед не отпускал ее от себя ни днем, ни ночью. Наконец, выведав у него много тайн, она решила, что пора отправляться к Гатибе и как можно выгоднее продать ей эти тайны. Себе-ханум удалось также незаметно выкрасть из шкатулки атабека и сжечь записку, написанную рукой мелеке, которую она переслала ему из Багдада.
Хамадан празднично украсился по случаю приезда в столицу салтаната Гёзель и сыновей атабека Абубекра и Узбека. А на другой день рано утром Себа вместе с Гютлюгом двинулась в обратный путь во дворец Баги-Муаззам.
Все это время Гатиба терзалась в неведении. 'Почему Себа задержалась в Хамадане? - ломала она голову. - Разве ей можно верить?! Разве она знает, что такое честь? Я убеждена, она продала атабеку и себя, и тайны, которыми владела'.
Едва тахтреван Себы-ханум остановился у ворот дворца Баги-Муаззам, мелеке поспешила к нему и, не обратив внимания на сына, сказала рабыне:
- Себа-ханум, мне очень нездоровится. Передай Гютлюга служанке и скорее приходи ко мне. - И она удалилась в свою комнату.
Почувствовав, что мелеке в необычайном смятении, Себа-ханум подумала: 'Клянусь могилой моей матери, на этот раз я не продам тебе дешево все, что мне известно. Ты уже давно моя пленница, и я в любую минуту могу погубить тебя'.
Гатиба, измученная бессонными ночами и переживаниями, видя, что Себа-ханум не спешит пожаловать к ней, послала за ней служанку.
Переступив порог комнаты Гатибы, Себа-ханум схватилась за голову и упала в кресло.
От страха у мелеке затрясся подбородок.
- Ты почему молчишь? - спросила она нетерпеливо. - Или хочешь, чтобы мое сердце разорвалось? Отвечай, зачем я посылала тебя в Хамадан?
Себа-ханум, подняв голову, тоскливо посмотрела в глаза мелеке.
- Прошу вас, пожалейте свою несчастную рабыню, - жалобно сказала она. Возьмите с меня втрое больше того, что вы заплатили за меня жене Абульуллы, только отпустите меня
на волю. Лучше уж я буду на улице просить подаяние. Поймите, ведь я человек и тоже хочу жить!
