пустые сомнения - иных чувств ты не ведаешь!
Хюсамеддин невесело усмехнулся:
- Я поверил бы мелеке, если бы не знал ничего об ее отношениях с султаном Тогрулом.
- Что ты имеешь в виду?
- Мелеке хорошо понимает меня.
Хюсамеддин сделался мрачнее тучи. Ему действительно было известно многое об отношениях Гатибы с султаном Тогрулом. В Багдаде Себа-ханум показала ему за приличное вознаграждение записку, написанную рукой Гатибы, заявив, что записка предназначается Тогрулу.
К слову сказать, потом она отнесла эту же записку султану Тогрулу, который также наградил ее, затем она переслала ее в Хамадан и по возвращении добилась того, что атабек Мухаммед передал ей дарственную на деревню Касумабад.
Однако Гатибу нисколько не тревожили сомнения Хюсаммеддина. Она хорошо знала слабости мужчин: как бы они ни были сердиты, ревнивы и подозрительны, слезы и женские губы мигом могли переубедить их и утешить.
Две крошечные слезинки, которые, выкатившись из глаз Гатибы, скользнули по щекам, тотчас погасили полыхающее в груди Хюсамеддина пламя гнева, более жаркое, чем огонь печей ада.
Подойдя к Гатибе, он простер к ней руки и с мольбой в голосе сказал:
- Прошу вас, мелеке, успокойтесь. Я пришел к вам в столь поздний час не для того, чтобы заставить вас плакать. Сжальтесь надо мной, для меня пытка видеть вас страдающей!
- Ах, Хюсамеддин, рано или поздно ты сведешь меня в могилу, сдавленным голосом промолвила Гатиба.- Я так несчастна! Вместо того, чтобы помогать осуществлению моих планов, ты терзаешь мое сердце. Неужели ты считаешь меня столь безнравственной и низкой женщиной?! Да разве я могу принадлежать этому безмозглому барану Тогрулу?! Разве ты сам не знаешь, с какой целью я поддерживаю дружбу с ним? Сядь рядом. Отбрось все свои сомнения, поговорим о другом.
Хюсамеддин опустился на ковер у ее ног. Гатиба, положив руку на его плечо, продолжала:
- Клянусь твоей жизнью, султан Тогрул только игрушка в наших руках. Я делаю все для торжества нашей любви. - Приблизив свое лицо к лицу Хюсамеддина, она спросила: - Хочешь ли ты обладать мною?
- О, мелеке, безумно! Это мечта моей жизни, - с жаром ответил Хюсамеддин, порываясь обнять ее.
Но Гатиба выскользнула из его рук, шепнув:
- После того, как будет убит атабек...
КОНЧИНА АТАБЕКА
Отношения с Хорезмским государством все больше обострялись. Атабек Мухаммед пребывал в постояной тревоге: султан Текиш, сколачивая силы вокруг его империи, заключил союз с соседними племенами.
В течение четырех месяцев атабек объезжал пограничные районы своего государства, прилегающие к Карахатайскому ханству, Хорезму и Хорасану.
Зима выдалась холодная.
Вернувшись из похода, атабек занемог и слег в постель. Как говорили лекари, он застудил легкие.
По его приказу болезнь была скрыта от народа - всегда, когда по стране распространялся слух о болезни хекмдара, во многих местах поднимались бунты; а едва, о недуге атабека становилось известно за пределами государства, враги начинали бряцать оружием.
Проболев две недели, атабек Мухаммед призвал к себе катиба Кичик-Бугу и сказал:
- Очевидно, я заболел надолго. Трудно предвидеть, когда я смогу вернуться к своим делам. Боюсь, как бы Тогрул не взялся за старое... Будь осторожен и не забывай: вокруг меня враги. Срочно пошли в Тебриз гонца, пусть мой брат Кызыл-Арслан приедет в Хамадан. Меня тревожат действия иракцев. Передай визирям, чтобы они явились ко мне, - надо еще раз обсудить наши отношения с халифом. Приказываю вам, не пропускайте через нашу страну ни одного хорезмского купца, направляющегося в Багдад. Большинство из них переодетые джасусы.
Атабек Мухаммед в беседе с Кичик-Бугой сделал много распоряжений, но все они не были претворены в жизнь. По приказу Гатибы Хюсамеддин расставил на дорогах вокруг Хамадана своих людей, которые обыскивали и бросали в тюрьму каждого, кто направлялся в Тебриз или Багдад.
Гонец с письмом от Кичик-Буги к Кызыл-Арслану был схвачен в пути и убит. Визирей, которых атабек вызвал к себе, Гатиба прогнала из дворца, сказав: 'Я не позволю беспокоить больного!'
В один из дней лекарь, осмотрев атабека, велел пустить ему кровь. Вызвали цирюльника, и он сделал больному кровопускание. Все это время Гатиба не отходила от постели мужа. Спустя два часа она с плачем вбежала в зал, где собрались сановники и визири, чтобы справиться о здоровье атабека.
- Кызыл-Арслан сделал свое дело! - воскликнула Гатиба. - Наш атабек умер!..
Лекарь был поражен: два часа назад у атабека был нормальный пульс, он неплохо чувствовал себя, и вдруг - смерть! Осматривая тело покойника, он обратил внимание на серовато-зеленый цвет его кожи.
- Велите срочно схватить цирюльника! - сказал он визирям. - Злодей сделал кровопускание ножом, смоченным ядом.
Но лекарь не смог допросить цирюльника: по приказу Гатибы цирюльник был умерщвлен по пути во дворец.
Мелеке поспешила избавиться от сообщника-палача.
Кызыл-Арслан еще не получил известия о смерти брата, а иракские джасусы и приспешники хорезмшаха, наводнившие столицу, уже успели сделать многое. Все было готово к тому, чтобы султан Тогрул вновь возглавил власть в салтанате. В Багдад срочно выехала делегация, которая передала халифу Насирульидиниллаху известие о смерти атабека Мухаммеда и просила его утвердить главой государства султана Тогрула.
В Багдадских дворцах воцарилось ликование. Халиф радовался: наконец-то он избавился от оскорбительной опеки властолюбивого и энергичного атабека. По его распоряжению нищим Багдада было роздано щедрое подаяние.
Повелитель правоверных послал султану Тогрулу в подарок дорогой халат и издал фирман, утверждающий его главой империи.
Тело атабека было поспешно предано земле. Все дороги вокруг Хамадана были по-прежнему перекрыты.
Султан Тогрул стал единовластным хекмддром.
Вскоре после этого Гатиба вызвала султана Тогрула и Хюсамеддина к себе во дворец и выразила желание, чтобы войска халифа и хорезмшаха Текиша вторглись в Азербайджан.
- Кызыл-Арслан должен сгнить в тюрьме! - заявила она.- Мы назначим на его место кого-нибудь другого.
Тогрул возразил:
- Пока это неосуществимо.Чтобы бросить в тюрьму Кызыл-Арслана, надо сначала бросить в тюрьму всех азербайджанцев. Ведь даже при жизни атабека народ Северного Азербайджана признавал только Кызыл- Арслана.
Гатиба продолжала настаивать на своем:
- Кызыл-Арслан умрет! Тюрьма станет его могилой. Пока он жив и свободно правит в Тебризе, Северный Азербайджан не признает центра. В Аране много наших недругов, которыхмы должны покарать. Пока Низами и Фахредин на свободе, нам ни за что не удастся принудить к повиновению Северный Азербайджан.
Тогрул возразил и на это:
- Низами и Фахреддин всегда боролись против политики атабека Мухаммеда. Я думаю, если мы будем править государством мудро и справедливо, соблюдая законы, народ Северного Азербайджана никогда не пойдет против своего правительства. Что касается Фахреддина, подобные ему герои нужны хекмдарам, как солнце и вода для всего живого.
Хюсамеддин принял сторону Тогрула.
- Ваша враждебность к Фахреддину и Низами потеряла свой смысл, - сказал он. - Политика требует гибкости ума. Интересы государства не могут приноситься в жертву законам кровной мести. Убийцей вашего покойного отца является не один Фахреддин, а весь азербайджанский народ. Это во-первых. Во-