заключенного с сыном мелеке или элахазретом Тогрулом с иноземными хекмдарами в отношении Рея.
Кызыл-Арслану.
Как только Хюсамеддин вернулся из Хорезма в Хамадан, он тотчас был принят султаном Тогрулом, а через несколько часоп после этого уже скакал по дороге в Рей с письмом султана к Гатибе.
Молодой правитель Рея Гютлюг-Инанч встретил Хюсамеддина с почестями, устроил в его честь пир, после чего Хюсамеддин поскакал на эйлаг Шимран, где отдыхала в это время Гатиба-хатун.
Гатиба изнывала от скуки. Бездеятельность сделала ее злой и раздражительной. Она с юных лет привыкла находиться в самом водовороте козней и интриг, поэтому однообразная, провинциальная жизнь превратила ее в больного человека.
В первые месяцы по прибытии в Рей она забавлялась тем, что с помощью Себы-ханум стравливала рабынь и нукеров, живущих во дворце ее сына.
Однако развлечения эти завершились весьма грустно: две рабыни в отчаянии утопились, бросившись в речку, одна - отравилась, а один из нукеров, обвиненный по доносу Себы-ханум в преступном сожительстве с дворцовой танцовщицей, был наказан плетями.
В конце-концов все эти глупые забавы надоели Гатибе, и она, разозлившись, прогнала от себя Себу- ханум.
С наступлением летнего зноя Гатиба переехала из Рея на эйлаг Шимран.
Здесь она томилась еще больше. Не зная, как убить время, она часами просиживала перед большим зеркалом, разглядывая свое лицо. Ей хотелось думать, что она по-прежнему свежа и красива и годы не имеют над ней власти. Часто губы ее шептали две строчки, заученные ею двадцать лет назад:
О милая, ты всех затмишь красой,
Ты - лилия, рожденная росой,
Была пятница. Гатиба сидела в своей комнате у зеркала и предавалась грустным размышлениям. Ей опять вспомнились стихи Низами.
- Ах, жестокий поэт! - вздохнула она, обращаясь к своему отражению в зеркале. - Хотя ты не мне посвятил эти волшебные строчки, но вспоминая их, я почему-то всегда думаю о себе. Мне была уготована вечная молодость, так как я родилась, чтобы любить. Я обладала неувядаемой, бессмертной красотой, но ты, поэт, лишил ее бессмертия. Больше того, ты оказался заодно с теми, кто желал моего несчастья. Ты сдружился с моими врагами. Ты друг убийц моего отца. Моя красота не хотела сдаваться, и она еще не сдалась. С ее помощью я заставлю многих ненавидеть тебя. Я стала женой другого, чтобы возвыситься. Может быть, я выйду еще за одного, чтобы обеспечить большое будущее моему сыну. Кто знает, возможно, потом я выйду и за третьего. Но все это не мужья мне, нет, нет! Я никогда не была ничьей женой, и не буду. Жизнь - это царство обманщиков и обманутых. Я - лишь одна из подданных этого царства. Кто в конце концов побеждает? Победят те, кто умеет ловче других обманывать, а простофили и глупцы будут побеждены. Но годы идут и идут, и красота моя начала увядать. Я это ясно вижу. Удастся ли мне еще раз завладеть сердцем настоящего мужчины? Ах, если бы им оказалось сердце Кызыл-Арслана! Если бы он склонил передо мной свою гордую голову! Тогда бы мне удалось победить не только его самого, но и поэта, который гордится своей дружбой с ним и восхваляет его!
Открылась дверь, служанка доложила:
- Какой-то мужчина хочет видеть мелеке.
- Пусть войдет, - приказала Гатиба, а про себя подумалаз 'Кто бы это мог быть?.. Нет, судьба решительно не на моей стороне. Если бы она хоть раз сделала по-моему! Я всю жизнь молю судьбу стать моей союзницей, но она упорно идет против меня, не считаясь с моими желаниями. Неужели так трудно порадовать удачей бедную женщину?! Ну сделай, судьба, так, чтобы султан Тогрул написал мне письмо! Или пришли ко мне Хюсамеддина. Неужели ты окончательно решила погубить меня?!'
В этот момент в комнату стремительно вошел Хюсамеддин и припал к ногам мелеке, целуя ее колени.
Гатиба, не веря своим глазам, схватила его за руки и начала поднимать с пола.
- Встань, жизнь моя! Встань! Ну поднимись же, мой дорогой друг! Знаю, тебя прислала ко мне сама судьба.
Она нежно обняла Хюсамеддина, горячо поцеловала в губы и сказала:
- Остальное потом... после того как осуществится мой план - Усадив гостя в кресло, она спросила: - Ответь мне, жизнь моя, кто тебя вызволил из тюрьмы?
- Себа-ханум.
- А кто приказал ей сделать это?
- Вы, моя обожаемая мелеке!
- Ага, вот видишь! А теперь рассказывай, что делается в Хамадане. Неужели мои друзья забыли свою мелеке?
- О нет, дорогая мелеке! Все ваши друзья опять находятся в Хамадане. Они ждут приезда своей обожаемой мелеке.
- Ты правду говоришь? Они ждут меня?
- Да, мелеке, очень ждут. Дворец атабека Мухаммеда благоустроен по приказу султана Тогрула.
Гатиба еще раз поцеловала Хюсамеддина в губы.
- Невероятно! Даже не верится.
- Клянусь памятью вашего покойного отца, это так! Я привез вам письмо от элахазрета.
Он протянул Гатибе письмо. Она распечатала его, но у нее от волнения тряслись руки, и она не могла прочесть ни строчки. Тогда, протянув письмо Хюсамеддину, она попросила:
- Прочти его мне, жизнь моя! На, читай!
Хюсамеддин поспешил исполнить ее просьбу.
Султан Тогрул писал:
'Уважаемая мелеке!
События чередой следуют одно за другим, словно караваны верблюдов в пустыне. Колесо судьбы, будто мельничный жернов, перемалывает время, отпущенное нам всевышним.
Вредная, неразумная политика моего брата еще больше обозлила его врагов. Впрочем, даже и друзья его уже начали отворачиваться от него. Он мечтал создать на земле новую жизнь, но что из этого вышло? Ничего. Многих наших друзей он отправил в ссылку, бросил в тюрьму, вздернул на виселице.
Отъезд мелеке из Хамадана был для меня большим горем. Я сильно тосковал. Но, с другой стороны, я утешал себя тем, что бурные ветры, потрясавшие продолжительное время Хамадан, не досаждают нашей уважаемой мелеке.
Сейчас ветры уже не дуют. Вокруг меня опять собираются верные мне люди. Джанабы Захир Балхи и Камаледдин уже в Хамадане. Понемногу мы забираем власть из рук пришлых азербайджанских Военачальников. Нам уже удалось создать большое войско из иракских аскеров.
Все постепенно налаживается. Одно лишь сильно огорчает нас: отсутствие в столице нашей уважаемой мелеке! Поэтому я вызвал из Хорезма Хюсамеддина, который поедет в Рей и привезет Вас в Хамадан. Пусть мелеке поступит так, как ей захочется. Дворец покойного атабека Мухаммеда приведен в порядок и ждет свою госпожу.
Султан Тогрул. Хамадан'.
Гатиба, выхватив письмо из рук Хюсамеддина, приложила его к глазам, затем спрятала у себя на груди и, радостная, заходила по комнате.
Каждый из них предался своим мыслям.
Хюсамеддин страстно желал возвращения Гатибы в Хамадан, но, с другой стороны, ему было неприятно думать, что Гатиба помирится с султаном Тогрулом. Он знал: Гатиба мечтает властвовать в Хамадане, а это осуществимо лишь в том случае, если она станет женой Тогрула.
Гатиба же думала так: 'Прежде всего мне нужен султан Тогрул, от которого я смогу избавиться в любой момент. Он трус, и его легко провести. У Хюсамеддина бесстрашное сердце, но он глуп и легкомыслен. У него на уме одна любовь. Глядя на меня, он думает о Гатибе, по которой вздыхал двадцать лет назад в Гяндже. Но у меня есть сын, которому уже двадцать лет и который является хекмдаром Рейского государства. А Хюсамеддин как был, так и остался всего лишь военачальником. Хюсамеддин - игрушка в моих руках. Глупец воображает, будто мелеке огромного государства и мать хекмдара станет его женой и разделит с ним его жесткое ложе!'
Не удержавшись, Гатиба рассмеялась своим мыслям.
Наблюдая за ней, Хюсамеддин говорил себе: 'Да, передо мной умная, хитрая мелеке, а кто я? У меня
