салтаната, двигалось на север. Войско халифа наступало на Хамадан. Сын Гатибы Гютлюг-Инанч вел на Казвин двадцатитысячное войско рейцев, угрожая перерезать дорогу, связывающую Тебриз с Хамаданом.
Первым делом Кызыл-Арслан отправил тайком военачальникам азербайджанского войска в Хамадане Фахреддину и Алаэддину письмо, в котором приказывал:
'Внезапно окружите казармы, в которых живут аскеры султана Тогрула и разоружьте их. Арестуйте всех сторонников Тогрула, внесенных в составленный нами ранее список. Все это надо проделать в течение одной ночи.
Освободив столицу от врагов, вы разобьете свое войско на три части. Один отряд должен стать на границе Курдистана в районе Асадабада и горы Алванд и остановить продвижение багдадского войска к Хамадану. Второй отряд должен расположиться в районе Абэра, отрезав рейскому войску пути отступления из Казвина. Третий отряд должен оставаться в Хамадане, чтобы предотвратить возможность бунта сторонников Тогрула.
Кызыл-Арслан. Тебриз'.
Кызыл-Арслан направил к городам Бэстаму, Джаджурму и Нишабуру пятидесятитысячное войско, которое должно было противостоять армии хорезмшаха, а сам с большим войском двинулся на Хамадан. Абубекру он приказал остаться в Тебризе.
К этому времени Фахреддин во главе пятитысячного конного отряда разгромил двадцатитысячное войско Гютлюг-Инанча и Хюсамеддина и освободил Казвин.
Едва об этом стало известно в Хамадане, султан Тогрул с несколькими приближенными, среди которых был и Захир Балхи, бежал в город Савэ.
В тот же день Гатиба в тахтреване выехала навстречу войску Кызыл-Арслана.
Правитель Азербайджана торжественно вступил в Хамадан и остановился во дворце покойного брата атабека Мухаммеда.
Все имущество и владения султана Тогрула были конфискованы. Государственная казна была перевезена в Тебриз.
На третий день по прибытии в Хамадан Кызыл-Арслан получил известие о том, что хорезмское войско разбито под Джарджурмом и отступило. Стало известно также, что отряды халифа, встретившись у Гарунабада с азербайджанской конницей, начали поспешно отступать к Багдаду.
Получив зти приятные вести, Кызыл-Арслан приказал привести к нему изменников, предателей и казнокрадов, занимавших в правительстве Тогрула большие посты и взятых под арест Фахредднном согласно списку, составленному еще во время первого похода Кызыл-Арслана на Хамадан.
Сорок пять заключенных предстали перед разгневанным хекмдаром.
- Из-за вас, джанабы предатели, мне опять пришлось двинуть войска на Хамадан! Но на этот раз вы не отделаетесь так легко. Из-за ваших предательских действий тысячу аскеров пролили свою кровь под Багдадом, Казвином и Джаджурмом. Вы несете ответственность за эту кровь. Вы стремились продать наше государство хорезмшаху. Я вижу среди вас много духовных лиц, которые смеют называть себя честными мусульманами. А я говорю вам: вы вероотступники, вы запятнали честь ислама! Кто дал вам право спорить с падишахом о том, как следует управлять государством? Воры! Убийцы! Казнокрады! Льстецы! Избавившись от вас, мир станет чище. Пощадить вас значит быть жестоким по отношению к народу, который столько выстрадал из-за вас, - обернувшись к служителям, он приказал: - Постройте для них сорок пять виселиц!
Заключенных увели.
Вечером, ка городской площади состоялась казнь.
Из Багдада прибыло посольство от халифа Насирульидиниллаха, но Кызыл-Арслан не принял его, велев послам немедленно возвратиться в Багдад.
А через несколько дней, наведя в Хамадане порядок, Кызыл-Арслан сам двинулся с войском на столицу халифата.
Багдадское войско не посмело оказать ему сопротивление. Опять отряды халифа были разоружены.
Халиф, уплатив большую контрибуцию в счет издержек и ущерба войска и государства атабеков, поклялся на коране никогда больше не предавать интересов салтаната.
На обратном пути из Багдада в Хамадан Кызыл-Арслан заболел, поэтому, прибыв в столицу, он несколько дней никого не принимал.
Гатиба, чувствуя, что в ближайшие дни ее, возможно, тоже ожидает суровый приговор, решила воспользоваться этим, навестить больного хекмдара и расположить его к себе.
В последние дни она совсем лишилась сна, а когда забывалась на несколько часов, ее начинали преследовать кошмарные видения. К ней во сне являлся ее покойный муж атабек Мухаммед; его перекошенные предсмертной судорогой почерневшие губы беззвучно шевелились; он швырял ей в лицо пачки писем и говорил хриплым голосом: 'Это твои письма, ты писала их изменникам родины и врагам нашего государства... Ты обещала им нашу землю... Ты продала им свою душу... Скажи, кому ты сделала добро в своей жизни? Отвечай!'
Гатиба в страхе просыпалась и уже не могла заснуть до самого утра. В голову лезли, мрачные мысли: 'Нет, Кызыл-Арслан не простит меня, - казнилась она. - С какой стати он должен простить убийцу своего брата?! Конечно, он велит повесить меня. Или стражники задушат меня в тюрьме по его приказу. И он будет прав. Ведь я убийца его брата. Я добивалась гибели династии Зльдегезов. Я принесла столько бед своей родине. Моим преступлениям нет оправданий. Но я так несчастна! Несчас-ья не покидают меня уже много лет. Имела ли я право преследовать поэта Низами? Нет. Что он сделал мне плохого? А ведь я хотела погубить всю его семью. Кем я была прежде и кем стала! Моим мужем был великий хекмдар, мой сын был наследником престола. Я убила своего мужа, а сын мой по моему же наущению перекинулся на сторону врагов государства. Ах, как низко я пала! Сколько зла я сделала людям в своей жизни! Нет, Кызыл-Арслан не простит меня. Что же делать? Как избежать наказания? У меня не осталось ничего, кроме моей красоты. Но разве меня можно назвать честной, порядочной женщиной?! Честная женщина, имея мужа, не станет целоваться с посторонними мужчинами. А я?! Ночью я обнимала атабека, утром целовалась с Хюсамеддином, а вечером предлагала себя султану Тогрулу! Зачем мне был нужен Хюсамедднн? Я и его сбила с честного пути. Из-за меня он переметнулся на сторону врагов и стал изменником родины. Он тоже виновен в смерти атабека. А что он получил? Десяток поцелуев женщины, имя которой не 'мелеке', а 'убийца-фахиша!' Кто виновен в позоре жалкого, безвольного пьяницы султана Тогрула? Опять же я. Я обманывала его, я водила его за нос, я принудила его стать убийцей родного брата! И я еще рассчитываю на прощение Кызыл-Арслана?! Как он может оставить меня в живых?!'
Слезы отчаяния заливали лицо Гатибы. Затем, придя в себя, она начинала думать о путях спасения.
'Я не так уж стара! - убеждала она себя. - Женщина в сорок два года все еще женщина. Красота моя не увяла. Надо еще раз попробовать воспользоваться ею. Кызыл-Арслан такой же мужчина, как Хюсамеддин и Тогрул. Может, мне удастся и его поймать в любовные сети? Может, глядя в мои глаза, забудет про гнев в своем сердце? Может, увидев перед собой красивую женщину, он откажется от мысли погубить воплощенное во мне чудо природы? Может, взглянув на мои черные волосы, он с отвращением подумает о намыленной веревке, приготовленной для моей головы? Может, эта пышная грудь заставит смягчиться его грозный взор?.. Может, эти нежные губы принудят его суровый рот сказать: 'Прощаю!'? Ах, что делать?.. Что делать?'
Узнав о болезни Кызыл-Арслана, Гатиба сказала себе: 'Вот удобный момент увидеться с хекмдаром с глазу на глаз. Я должна пойти к нему и постараться очаровать его!'
Хлопнув в ладоши, Гатиба вызвала служанок.
- Принесите сундучок с моими драгоценностями и украшениями!- приказала она.
Машшата вымыла волосы Гатибы в дорогой благовонной воде, привезенной из Гейдарабада, и красиво причесала ее; втерла в кожу ее лица особую мазь, приготовленную в Хорасане, от которой лицо приобрело матовый оттенок; подрумянила ее щеки румянами, сделанными из лепестков исфаганской розы; облачила Гатибу в красивое платье, сшитое из китайского шелка, отороченное внизу туркестанским атласом; надела на нее редкой работы драгоценности; пристегнула к лодыжкам ног браслеты, усеянные изумрудами и алмазами.
Гатиба долго разглядывала себя перед зеркалом, затем направилась к двери, но тут ею опять овладели
