- Это меня-то?
- Да, тебя!
- Неужели тебе неясно, кто я? Неужели до сих пор ты еще не определила, кто я?
- Если и определила, то все-таки неуверенно. Ты такой же, как мой отец, железный человек с сильной волей. Он был большевиком и никакая сила не могла сломить его волю. Я не знаю, у всех ли большевиков такая воля?
- Не знаю, - ответил я, - я не встречался с большевиками.
- Как знать? Может, все эти месяцы я жила рядом с большевиком? Девушки больше всего ценят мужчин с сильной волей; такие мужчины и в любви, и в семейной жизни бывают постоянны. Скажи правду, ты не большевик?
- Будь я большевиком, то счел бы себя счастливым человеком. По-моему, такие люди, как я, не могут быть большевиками. Да и не всякий достоин носить это имя, так как большевик берет на себя управление большой массой людей, он играет роль руководителя и создает новую жизнь. Конечно, это не всякий может. Большевику мало иметь сильную волю; для того, чтобы выполнить порученное ему дело, он должен иметь и много знаний. От большевика требуется не только сильная воля, искренность, преданность, но и умение руководить. Каждый большевик обязан уметь самостоятельно управлять, чтобы не быть обузой для другого большевика. Исполнение партийного долга, это первое для большевика, остальные же дела занимают второстепенное место.
- Этого не может быть, - возмутилась Нина. - Неужели у большевиков, как у всех людей, любовь и семья не занимают первого места?
- Любовь и семья занимают у большевиков первое место в их личной жизни. А мы говорим об общественных обязанностях, которые для большевика выше личной жизни.
- Признают ли большевики любовь?
- Как не признать! У большевиков это чувство еще сильнее, еще искреннее, так как без любви не может быть ни прогресса, ни культурного развития...
- Я знаю, перебила меня Нина, - что во всякой работе, во всяком ремесле требуется любовь. Знаю и то, что когда человек не любит своей работы, то она не дает никаких результатов. Но я говорю не о том. Я говорю о любви к женщине, ты отвечай на мой вопрос: может большевик любить женщину?
- Я об этой любви и говорю. Любовь большевика самая искренняя, самая нежная любовь. Между любовью большевика и обыкновенного человека есть большая разница.
- Разве мужчина, не будучи большевиком, не может жить для любимой женщины?
- Недостаточно только жить для любимой женщины. Есть еще нечто другое, что можно встретить у большевика, или у человека с характером большевика.
- А что это?
- Для женщины и для ее любви нужно создать такие условия, чтобы она могла жить самостоятельно и независимо. Женщина должна отвечать мужчине не только взаимностью, но принимать участие во всем, что может обеспечить условия для ее любви. Женщина должна вместе с мужчиной участвовать в борьбе за новую жизнь, за новый мир. Такая женщина - большевичка. Такая женщина должна придавать своим общественным обязанностям то же значение, что и своей любви, так как личная жизнь большевика неотделима от общественной, эти две жизни тесно связаны у большевика друг с другом.
- Значит, и женщина должна делать то же, что и мужчина?
- Безусловно, все, что знает, умеет и делает мужчина, должна знать, уметь и делать женщина.
- Что же женственного останется тогда у такой женщины?!
- Большевики предоставляют женщине быть женственной как ей угодно, но требуют лишь одного...
- Чего же? - сделав большие глаза, спросила Нина.
- Чтобы женщина не была прихотью и игрушкой для утоления мужской страсти, чтобы не была она бесправным существом.
Нина не задавала больше вопросов. О чем-то напряженно думая, она играла блестящим камнем своего кольца.
- Сколько ни думаю, - проговорила, наконец, она, подняв голову; ничего не выходит. Большевики все кажутся мне какими-то фантастическими героями романов, и я не могу представить себе их живыми людьми.
- Я тоже раньше думал так, но книжка, которую я достал как-то у одного знакомого, хоть и немного, но все же разъяснила мне их образ.
- Ты можешь найти мне эту книгу? - обрадовано сказала Нина.
- Если я найду того товарища, то обещаю взять ее и принести тебе.
- Пожалуйста! - попросила она.
- Будь покойна! Постараюсь найти.
В ЭНДЖУМЕНЕ
Из телеграммы русского консула на имя русского посла в Тегеране и министра иностранных дел в Петербурге о событиях последних дней было видно, что надо ожидать решительных боев.
'Правительственная армия оправилась, - писал консул. - Тегеранская армия собралась в местечке Васминч. По донесению военных работников консульства, армия эта выглядит хорошо.
Макинская армия в составе пяти тысяч конных и двух тысяч пеших солдат при пяти новых австрийских и нескольких старых орудиях подходит к Аджи-керпи. Командует армией Иззетулла-хан, двоюродный брат макинского сардара Икбалус-салтанэ. Кроме него в числе командиров имеются Гейдар-хан из Аваджага и Насрулла-хан; Марандские ханы - Заргам-Низам, Гаджи-Муса-хан, Мамед-Али-хан и Гусейн-хан со своими конными отрядами находятся под Тавризом.
Заняв после незначительного боя мятежное село Сехлан, макинская армия предала его огню. Убив двадцать восемь человек, макинская армия всех остальных противников взяла в плен.
Сгорели большие хлебные амбары, что еще более обострит продовольственный кризис в Тавризе. Все запасы хлеба, находившиеся в близких селах и невывезенные мятежниками в Тавриз, попали в руки правительственных войск.
Все это дает нам возможность в скором времени ликвидировать беспорядки в Тавризе, голодное население которого, несомненно, восстанет против власти мятежников.
Правительственная армия количественно превышает силы мятежников. Деятельность на стороне мятежников опытных бомбометчиков в предыдущих боях испугала впервые участвовавших в сражениях правительственных солдат. Ввиду этого надо оказать содействие правительственным войскам.
Эйнуддовле не придает значения советам наших офицеров, считая это вмешательством в его дела. Если возможно, надо повлиять через его величество шаха на Эйнуддовле, так как в тавризских боях военная тактика должна занимать одно из важных мест'.
Эту телеграмму я передал в военно-революционный совет еще накануне.
Сегодня, по предложению Саттар-хана, я и некоторые другие товарищи пошли в Энджумен, где с участием Саттар-хана обсуждались вопросы об осаде города, прибытии войск из Тегерана, Маку и Маранда, взятии села Сехлан и поджоге зерновых складов. Каждый старался свалить вину во всех неудачах на другого, и никто не хотел разобраться в создавшейся обстановке.
Гаджи-Мехти Кузакунани ругал других, а те его. Но заниматься этим было не время, так как положение было крайне серьезно и опасно.
Я объяснил Саттар-хану, что есть новые вопросы, требующие обсуждения, и что теперь поздно искать виновных и оплакивать умерших.
Собственно говоря, Энджумен уже давно изжил себя. Здесь сидели сторонники семи держав, и каждый старался защищать интересы того государства, которому сочувствовал, не забывая при этом и о своих личных выгодах.
Наиболее вредными и одновременно наглыми были сторонники царской России, действовавшие по инструкции консульства. Цель их была создать в Тавризе голод и этим подготовить победу осадившим город шахским войскам. Вследствие трусости, проявленной другими членами, им удалось в свое время провалить вопрос о перевозке запасов хлеба из близких сел в Тавриз.
Я счел излишним вступать в спор с членами Энджумена и давать им какие-либо советы.
Будь я уверен в стойкости революционной организации и не бойся последствий, не долго думая,
