арестовал бы многих членов Энджумена, даже уничтожил бы их. Заседавшие здесь депутаты местного купечества и богатеев в большинстве были на стороне контрреволюции, а Энджумен - тайной организацией врага в революционном лагере. Но среди членов Энджумена были и такие, которые искренне воображали, что все действия Энджумена направлены на пользу революции.
Как мы ни старались перенести все дела в военно-революционный совет, предоставив Энджумену всевозможные словопрения, чаепитие и курение кальянов, нам это не удавалось.
Я еще раз намекнул Саттар-хану, что надо покинуть Энджумен и пойти в военно-революционный совет, чтобы обсудить там вопрос большой важности.
Он может быть и не захотел бы еще встать, но одно обстоятельство заставило его немедленно подняться.
С минарета мечети Сахибеззамана раздался азан, призывавший к молитве Тавриз, в грудь которого готовы были вонзиться сорок тысяч штыков контрреволюционной армии.
Для заседавших в Энджумене членов, старавшихся ради своих интересов, настало время просить аллаха о помощи, настало время молитвы.
При первых же звуках азана один из сидевших на почетном месте чалмоносцев, торжественно провозгласив:
- Аллаху-экбер! Кебирен кебира*, - встал на ноги.
______________ * Аллаху-экбер! Кебирен кебира - велик аллах! Изречение из Корана.
Теперь все они с кувшинами в руках потянутся освобождать в желудке место для плова; затем, как белые утки, присядут на корточках у бассейна совершать омовение, после чего, выстроившись за старшим моллой, станут класть земные поклоны, прикладывая лоб к круглому кусочку глины.
Со словами 'мы решаем судьбу революции', эти 'руководители' будут умолять невидимого аллаха помочь им получить у семи держав, в услужении которых они находятся, ожидаемое ими вознаграждение.
Вот почему Саттар-хан вынужден был встать, иначе ему пришлось бы участвовать в общей молитве.
РЕШАЮЩИЕ БОИ
Среди всех материалов, которые нам удавалось получать из консульства, самым значительным был план, который Нина принесла вчера вечером. В этом плане подробно указывались все пункты наступления Эйнуддовле и состав наступающих сил.
Эйнуддовле сообщал консулу, что тегеранская армия привезла с собой двенадцать новых орудий.
Салар-Эрфэ, Сейфулла-хан и Эйваз-Али-хан должны были наступать со стороны Карамелика, а макинская конница и пехота, разместившая свои орудия вокруг Аджи-чая, - со стороны Гамышвана и Аджи-Чая; одновременно с этим тысяча марандских всадников во главе с Заргам-Низамом, Гаджи-Муса- ханом, Мамед-Али-ханом и Гусейн-ханом должны были занять район Айранчилар, со стороны гробницы Сеид-Ибрагима.
Одна рота пехоты должна занять Лекляр, а другая, наступая со стороны Саман-мейданы, взять Стамбульские ворота.
Для того, чтобы взорвать резиденцию Саттар-хана - Амрахиз - и уничтожить военные силы Саттар- хана, был дан специальный приказ двенадцати орудиям, размещенным у подножья горы Сурхаб.
Шатранлинские и тегеранские полки, а также кейкавендцы должны были разбить Багир-хана. Им приказано было наступать на районы Хиябан и Маралан; тут должна была орудовать и карадагская конница.
Сообщая эти сведения в Тегеран русскому послу и в Петербург министру иностранных дел, консул добавлял от себя:
'Отдан секретный приказ о переселении русско-подданных и находящихся под русским покровительством на нейтральную зону, но консульства других держав не знают об этом. Нам неизвестно, поставил ли Эйнуддовле в известность и их.
Завтра или через несколько дней Тавриз будет взят. Жду ваших дальнейших распоряжений'.
Ознакомившись с содержанием донесения, Саттар-хан снял папаху, пригладил волосы и по обыкновению почесал выбритую середину головы.
На лбу его вздулись жилы. Видно было, что Саттар-хан понимает всю серьезность положения и напряженно думает.
Мы стали подсчитывать наши силы.
Находящихся под ружьем было не больше десяти тысяч. Снарядов было достаточно, после отступления Рахим-хана из Сахиб-диван-баги нам досталось пятьсот снарядов.
В ружьях, в патронах и в других средствах тоже не была недостатка.
- Опять нам грозит беда со стороны Хиябана и Маралана, - сказал сардар. - За Карамелик, гробницу Сеид-Ибрагима, Аджи-чай и Гамышван я спокоен, там буду руководить боем я сам. Господин салар может взять для защиты Хиябана и Маралана любую силу по своему усмотрению.
Саттар-хан кончил.
- Мы многим обязаны товарищу, - отвечал Багир-хан, важно приподняв брови и посмотрев в мою сторону. - Хотя и неприлично утруждать его, но защита революции вынуждает нас к этому.
- Что прикажет товарищ? - спросил, улыбаясь Саттар-хан.
- Я не возражаю, - сказал я. - Я готов положить свою судьбу на одну чашку весов с судьбой господина салара. Но с одним условием...
Саттар-хан и Багир-хан взглянули на меня с таким страхом и удивлением, как будто я собирался сказать нечто ужасное, но я сразу понял причину их удивления. Во-первых, Багир-хан не привык в своих делах принимать условия и до сих пор никто не ставил ему их, а, во-вторых Саттар-хан боялся, как бы я не поставил Багир-хану тяжелого условия и не вызвал недоразумения.
- В чем заключается условие товарища? - спросил Багир-хан, вперив глаза в неопределенную точку.
- Условия мои касаются не господина салара, а господина сардара.
После этих слов лица моих собеседников совершенно изменились.
- Пожалуйства! Пожалуйста! - сказал сардар, с радостью в голосе.
- Господин сардар должен разрешить нам пользоваться всеми взрывчатыми веществами.
- Кто же запрещает вам пользоваться бомбами? - спросил сардар.
- Одних бомб недостаточно. Нам нужно использовать динамит и адские машины.
- Ради аллаха, не посылайте эту беду на людей! Этого не приемлет ни совесть, ни человечность, ни революция.
Сардар повторял старые слова, но нужно было выбить эту мысль из его головы, так как положение было крайне тяжелое. Тавризу угрожала очень большая опасность.
- Если человечность и совесть и не приемлют адских машин, то интересы революции требуют этого, - твердо сказал я. - Ради будущих благ бедняков и крестьян Ирана я беру на себя весь грех за эту жестокость.
Багир-хан поддержал меня. Саттар-хан больше не возражал.
- Еще что хотите? - спросил он.
- Я возьму с собой Гасан-агу и Тутунчи-оглы.
- Пусть контрреволюционеры не упрекают нас, - сказал, рассмеявшись, Саттар-хан, - пусть не говорят, что Саттар-хан и Багир-хан убивают их бомбами грузин и армян!
- Даю слово господину салару и господину сардару, что перед взрывом каждой адской машины я буду произносить 'бисмиллах'!* - ответил я шуткой на шутку сардара.
______________ * Бисмиллах - начало каждой молитвы из Корана. Значит - 'во имя бога'. Религиозные мусульмане всякое дело начинают этими словами.
Они рассмеялись.
Мы с Багир-ханом направились к Хиябану и Маралану, а Саттар-хан - к Аджи-керпи и другим фронтам.
Наступление началось с мелких перестрелок.
Как только Салар-Эфре, Сейфулла-хан и Эйваз-Али-хан собрались в Карамелике, макинские войска перешли в наступление со стороны Аджи-чая и Гамышвана с целью занять Шеб-газан и Кара-Агач.
Заргам-Низам, Гаджи-Муса-хан, Мамед-Али-хан и Гусейн-хан с тысячей всадников, пройдя гробницу Сеид-Ибрагима заняли район Айранчилар.
Заняв Лекляр и Саман-мейданы, неприятель перешел в наступление на Стамбульские ворота.
Разместившийся на Сурхабских холмах неприятель угрожал Амрахизу. Наступление на Маралан и
