Овчинников Олег
Через терний - к звездам
Овчинников Олег
Через терний - к звездам?
1.
Капитан Парсинг грелся в лучах... Нет - возносился на волнах... Нет, просто - парил в облаках славы. Заслуженной, надо сказать, славы. Еще бы: вот уже час прошел с того момента, как космический корабль с не очень звучным, но зато полностью соответствующим возложенной миссии названием - 'Дальнобойщик' пересек условную орбиту Плутона. И, впервые в истории человечества преодолев этот рубеж, продолжил свой полет к Проксиме... Проксиме... Парсинг был очень хорошим капитаном в плане управления кораблем и поддержания дисциплины экипажа, но в астрономии был, мягко говоря, слабоват. Вот и сейчас он никак не мог вспомнить, к Проксиме какого созвездия держит свой путь Дальнобойщик. Ну да и не важно. И вот уже полчаса, как закончилась всемирная трансляция торжественной речи Парсинга, посвященной этому знаменательному событию. Парсинг сразу отказался от мысли заранее заучить текст длинной и чересчур заумной речи, заблаговременно переданный ему телевизионщиками на Земле, еще до старта. Потому что точно знал, что достаточно ему в этот ответственный момент представить себя, появляющимся одновременно на миллиардах телевизионных экранов - и все! От волнения он забудет не только текст речи, но даже свое собственное имя. Что, в сущности, не так уж и нереально, если учесть, что за все пятнадцать лет командования кораблем никто ни разу не обратился к Парсингу иначе как по фамилии, неизменно сопровождая это обращение тактичным напоминанием его статуса. Вот так: 'Капитан Парсинг!' Отказавшись от предложенной шпаргалки, Парсинг решил ограничиться короткой, но очень прочувствованной речью. Ведь каждое слово, которое он произнесет, обречено стать частицей истории. Что-нибудь вроде 'Этот маленький шажок для человека...' было, конечно, красиво, но слабо соответствовало ситуации. Никто же, в сущности, не шагал, двигался только корабль. А назвать движение на третьей космической скорости 'шажками' - не поворачивался язык. В итоге, когда объектив камеры, направленной твердой рукой оператора (даже чересчур твердой, что немудрено: размораживать оператора после анабиоза пришлось в страшной спешке), уставился прямо в лицо Парсинга и замигал красный огонек начала записи, капитан все еще не знал, о чем он будет говорить. Но времени на размышления уже не осталось. Капитан Парсинг посмотрел в объектив бесстрашным взглядом опытного космического волка и произнес торжественным голосом: - Братья мои, земляне!.. И моргнул. Потом кашлянул два раза, чтобы прочистить горло. И снова моргнул. - Ну и сестры тоже, - продолжил он, но уже без прежней торжественности, в смысле... я имею в виду - землянки. И беспомощно посмотрел на оператора. Тот сделал страшные глаза и начал свободной от камеры рукой подавать ему какие-то знаки, при этом беззвучно шевеля губами. 'И это войдет в историю?' - обреченно подумал Парсинг. Сконцентрировав всю свою силу воли, как в случае возникновения чрезвычайной ситуации на корабле, капитан заставил себя продолжить: - Хоть вы все сейчас и далеки от нас, но... С окончанием фразы возникла проблема. - Эээ... Чертовски, я бы сказал, далеки! Но... И тут долгожданное вдохновение наконец посетило капитана: - Но в наших сердцах вы навсегда останетесь такими же недалекими, как и прежде! Это обещаю вам я, капитан Парсинг! Произнеся последнюю фразу, капитан браво отдал честь, салютуя оператору и подавая этим сигнал об окончании исторической речи. А что? Совсем неплохо получилось, думал он. Почти как 'маленький шажок для человека...' И даже те в высшей степени необдуманные слова, которые произнес оператор, едва выключив запись, не могли сейчас помешать капитану греться в лучах... Нет - возноситься на волнах... Нет, все-таки - парить в облаках заслуженной славы. Причем парить в буквальном смысле этого слова: для полноты ощущений Парсинг даже включил в своей каюте аппарат искусственной невесомости. Как быстро все-таки развивается наука космического кораблестроения, думал он при этом. Еще недавно искусственно можно было создавать только гравитацию. А невесомости хватало и естественной... Ощущения от полета слегка портило то, что парить горизонтально у Парсинга не совсем получалось: ноги его все время норовили подняться выше головы. Должно быть, это оттого, что голове пришлось изрядно потрудиться, над изготовлением прочувствованной речи и сейчас она немного устала, успокаивал себя капитан. Как бы там ни было, именно искусственная невесомость помогла Парсингу избежать тяжких увечий, когда на корабле произошло ЧП. Ну... правильнее сказать - почти избежать... С точки зрения Парсинга это выглядело так, словно гигантская невидимая рука внезапно схватила его сзади за воротник и с размаху швырнула прямо на стенку каюты. В дверь капитанской каюты отчаянно забарабанили. Распластанный по стене капитан нашел в себе силы, чтобы произнести: - Войдите! Дверь с шумом распахнулась и на пороге возник Мак Флитвуд, помощник капитана. Мак согнулся пополам и тяжело дышал, как после быстрого бега, держась одной рукой за ручку двери, а другой - за грудь в области сердца. Как только произошла разгерметизация каюты, искусственная невесомость исчезла и Парсинг начал медленно сползать вниз по стене, даже в таком состоянии не потеряв присутствия духа и сумев обратиться к своему помощнику в строгом соответствии с уставом космической службы: - Какого черта, Мак? Что стряслось? Помощник капитана попытался выпрямиться во весь рост - что ему совсем не удалось - и четко отрапортовать - что удалось чуть лучше: - Корабль остановился, капитан! - Врезался во что-нибудь? Повреждения серьезные? - Ответ на оба вопроса отрицательный. Корабль ни во что не врезался. Повреждений нет. - Как же тогда он мог остановиться? Флитвуд тихо застонал при попытке недоуменно пожать плечами - Может, кто-нибудь задел стоп-кран? - вспомнил капитан старинную шутку, обросшую густой бородой уже в те времена, когда корабли были еще не космическими, а капитаны на них тоже носили бороды. - Стоп-кран, сэр? - удивленно переспросил Мак. - Ладно, бегом в рубку! - приказал капитан. - Там разберемся. С пилотом все в порядке? - Так точно, капитан! - А остальные? - Да что с ними, замороженными, станется? ...С пилотом действительно все было в порядке. Если не считать огромной шишки на лбу, которую он получил, похоже, ударившись о рычаг переключения космических скоростей. Но это, конечно, мелочь по сравнению с тем, что случилось бы с ним, не пристегнись он к пилотскому креслу ремнями безопасности. Еще один пример того, как четкое соблюдение статьи устава, пусть даже не совсем понятной, может спасти жизнь и здоровье человека! Сейчас уже даже самые старые космические волки не могли вспомнить, зачем были нужны эти ремни безопасности. Однако пристегивался пилот всегда, как только заступал на вахту. И ведь пригодилось! Одного взгляда на приборы хватило Парсингу, чтобы понять, что ситуация действительно возникла чрезвычайная. Рычаг находился в положении третьей космической, пилот вцепился в него мертвой хваткой, наклонившись в кресле далеко вперед, словно пытаясь силой своей воли сдвинуть корабль с места. Однако, абсолютные координаты местонахождения корабля оставались неизменными. - Забавно, забавно, - задумчиво пробормотал капитан. Конечно, за долгие годы работы в космосе он видел и не такое, но... Такого то он еще не видел!
2.
?6400к**7кКк3564кк3645::к: (Пардон! Отвлекся... Здесь и далее текст главы адаптирован для читателей-землян.) Нет, ну это же надо! А? В коем-то тысяческрымзии я бросаю все свои дела, чтобы наконец-таки спокойно сходить в кино, плачу кучу солов за вход - и все ради чего? Ради чего, я вас спрашиваю? Ради того, чтобы весь сеанс любоваться на этого... (Пардон еще раз! Чуть не сорвалось... Здесь и далее текст главы адаптирован с учетом того, что его могут прочесть детеныши землян, еще не достигшие официального статуса 'юнец оперившийся'.) ...на этого противного старикашку? На этого скукоженного красного карлика? Которому, по-хорошему, давно бы уже пора тихо мирно коллапсировать... Нет, вы поймите меня правильно! Я далек от всяких там расовых или каких-нибудь других предрассудков. Да и красный карлик - это вам, конечно, не голубой гигант, но... Раз уж я плачу за вход двенадцать нецелых от всего числа моих солов, накопленных, надо сказать, непосильным трудом... А ведь это при теперешней невысокой вероятности - весь урожай с участка примерно в сотню кубических световых лет! Так имею я право хотя бы спокойно посмотреть фильм? Безо всяких там красных карликов, которые мало того, что загораживают здоровый сектор экрана, так еще и имеют нестабильную орбиту! Вот и думай теперь, с какой стороны нарастить протуберанцы, чтобы свести помехи к минимуму. Но это так, мелочи жизни. И все-таки тысячу раз был прав древний философ Перигелий, когда сказал: 'В созвездии не без красного карлика'! А фильм то и впрямь оказался шедевром! Впрочем, от Гарден-о-о(здесь и далее с придыханием)-за никто ничего иного и не ожидал. Вы ожидали от него чего иного? Я так точно нет! И хоть была заявлена продолжительность фильма - три целых и пятнадцать нецелых скрымза, а смотрится - просто на одном свечении! Может все-таки Гарден-о-о-з вот так вот заворожить зрителя. И это при том, что он является основоположником реалистического кино. То есть ни тебе красиво поставленных трюков, ни тебе спецэффектов, как, к примеру, в этой слезливой мелодрамке 'Слияние двух солнц' или в последнем дешевеньком боевичке... Как же его?.. А! 'Сверхновая наносит солнечный удар'. Нет, здесь - только съемки на натуре. Да и не съемки даже! Камеры то никакой нет! Больше похоже на театр... или скорее -
