Засинел воздух предрассветного часа. Зарецкий увидел всю диверсионную группу. Они толпились у сторожки, видимо, слушали инструктаж. Двадцать, кажется. Половина отряда. У четверых в руках были чемоданчики. Уж не динамит ли? Больно аккуратно обращаются. И тут пришло решение: стрелять по чемоданчикам. Вдруг получится?..
Он дождался, пока один из немцев стал к нему боком, чемоданчик открылся широкой стороной. Тщательно прицелился...
Своего выстрела Зарецкий не услышал - все покрыл резкий визгливый взрыв. Группу буквально разметало. А лес уже наполнился винтовочными выстрелами. Чуть позже затрещали автоматы. Рванул автомат в бузине за сторожкой, еще два захлебывались у самого ручья. Неожиданно перед собой Зарецкий увидел две фигуры в маскировочных куртках.
- Halt! - по-немецки крикнул он. - Niederlegen!*
______________
* Стой! Ложись! (нем.)
Один бросил автомат и сел. Второй повел было стволом, но кто-то, опередив Зарецкого, выстрелил сзади, и пуля сшибла с немца каску, намертво уложив его.
Бой уходил вниз по ручью.
Струсивший немец послушно лежал, разбросав руки. Подбежал боец, крикнул:
- Товарищ Зарецкий, четверо ушли!
- Обыщи, - он показал на лежавшего. - И построже с ним.
Досадно, что ушли. Зарецкий забрал у пленного пистолет, документы и пошел к сторожке, чувствуя, как страшно колотится сердце.
Разбросанные мертвые тела. Клочья одежды. Взрыв уложил семерых. Бойцы деловито обыскивали мертвых.
От ручья раздался сдавленный крик. Зарецкий оглянулся. Здоровенный немец уже перепрыгнул ручей и зигзагами мчался к лесу. Боец корчился на земле. В спине у него торчала рукоять ножа. Андрей Михайлович с плеча дважды выстрелил по бегущему. Но слишком колотилось сердце...
Отряд собрался. Недосчитались пятерых. У сторожки и в лесу лежало шестнадцать диверсантов. Ушли пятеро.
Приказав собрать оружие и похоронить убитых, Зарецкий отошел в сторону и лег на землю. Он закрыл глаза, попробовал глубоко и редко дышать. С таким-то здоровьем трудно воевать.
Стало немного лучше. Зарецкий сел, осмотрелся. Листва на дубах шумела. Поднялся ветер. В зарослях лесной малины уже распевала малиновка.
Он вспомнил о бумагах, которые взял у диверсанта-убийцы. Солдатской книжки не оказалось. Только русские деньги и два письма из Винницы. Развернул одно и с каким-то страхом прочитал русские строчки: 'Дорогой наш Колюшка! Вот уже два месяца от тебя нет вестей...' Что такое? Повернул конверт: 'Действующая армия, 2543 - 87, Митиренко Н.С.'. Предатель!..
Зарецкий сгреб все бумаги, начал просматривать. Немецкие буквы, опять, опять. Берлинский штамп, какая-то справка по-немецки, газета 'Фелькишер беобахтер', письмо на украинском языке из Львова, Янушу Припечко, снова немецкое. Похоже, среди диверсантов не только немцы!
6
События на Уруштене развивались иначе.
Пока в Лабинске, Псебае, Мостовской, полупив известие о десанте, собирали партизан, пока дозванивались до Краснодара, чтобы дали указание, прошло немало времени.
Между тем четыре егеря из зубропарка уже прибыли к опасному месту и двинулись по лесу в сторону Псебая, чтобы отыскать след врага. Они долго шли по левому берегу Лабёнка, не обнаружили ничего подозрительного и повернули навстречу фашистам, затаившимся где-то у Бамбака.
Трудно обмануть опытных егерей, знающих не только свой лес, но и психологию человека, впервые попавшего в такой лес. Диверсанты, напуганные стреляющими горами, потерей двух, как потом выяснилось офицеров - командира отряда и обер-лейтенанта из дивизии 'Эдельвейс'*, засели у хребта Малый Бамбак, километров за двадцать от того места, где стрелял Кожевников.
______________
* 'Эдельвейс' - дивизия, куда входили немецкие горные егеря, знатоки войны в условиях гор. Названа именем высокогорного цветка.
Скалы, бурелом, ущелья, дичь и глушь принесли чужакам некоторое успокоение. Оторвались... Они укрылись в небольшой пещере.
Егеря выслеживали их, как выслеживают зверя.
День, еще день. Уже вдоль дороги по Лабёнку сидели в секретах бойцы. Уже Зарецкий ехал с маленьким отрядом к Псебаю, а поиск все продолжался.
Немецкий отряд решил, что опасность миновала. Они пошли к Черноречью, взорвать мост на Уруштене. В походе их и обнаружили. Выдал запах кофе, очень стойкий чужой запах, далеко слышный в утренние часы в лесу, когда воздух стелется понизу. Егеря нашли покинутую ночевку, след рубчатых альпийских ботинок и пошли по этому следу - двое в центре, еще двое - чуть отставая, по сторонам.
Один диверсант остановился, сказал впереди идущему, чтобы не беспокоился, сел поправлять сбившийся носок. Кажется, натер ногу. В этой позе, нагнувшегося над ботинком, его и стукнули по голове. Еще одним врагом меньше. Тело оттащили с тропы, а сами заняли позицию для стрельбы и отхода. Диверсанты непременно вернутся за своим...
Впереди идущий не раз оглядывался. Беспокойство его росло. Темный лес молчал. Наконец отряд остановился. Сели ждать. Десять, тридцать минут. Никого. С предосторожностями пошли по своему следу назад. Место, где сидел отставший, ничем не приметили. Ощетинились автоматами, сбились, заговорили.
И тут грохнули выстрелы. Эхо размножило звук. Показалось, что стреляют со всех сторон. Трое свалились без стона. Потом еще два. Диверсанты залегли. Но их ловили на мушку и лежачих. Ползли раненые, сыпали очередями - куда, в кого? Просто по кустам можжевельника, по густым папоротникам.
Не выдержав, бросились в три стороны с гиблого места, где уже лежало восемь убитых. Бегом, с автоматами у живота, как в атаку, рассыпая перед собой пулевой веер.
И вот судьба... Трое выбежали прямо на Кожевникова. Василий Васильевич понял, что ему не укрыться. Он поднялся из-за камней - большой белобородый великан - и вскинул винтовку, чтобы еще одного... Таким его увидели немцы сверхъестественным древним богатырем, лесным кудесником, страшным чудом, но увидели. Трассы пуль с пяти метров скрестились на богатыре, прежде чем прозвучал винтовочный выстрел.
Уже мертвый, он еще стоял, прислонясь спиной к теплому, стволу пихты. Пули как бы пришили его к дереву. И он стоял. С открытыми, уже не видящими голубыми глазами. Винтовка выпала. Подогнулись колена, и он рухнул.
Три немца стали над ним.
- О mein Gott! - сказал один и поднял глаза к небу.
- Wenn bei ihnen Greise zu Felde ziehen... - начал второй.
- Das ist eben so schresklich, - хрипло закончил за него третий. Laufen wir weg!*
______________
* - О боже! (нем.)
- Если у них старцы воюют... (нем.)
- Это и страшно... Бежим! (нем.)
В лесу все еще стреляли. Рванула граната, вторая. Эхо перекатилось с горы на гору, ударяясь о скалы и отскакивая, достигло дороги, где в одном из секретов Зарецкий расспрашивал бойцов, вернувшихся из разведки. Он понял, что егеря ведут бой.
- За мной, быстро!
Не таясь, потому что противник был далеко, Зарецкий вышел на дорогу, приказал пустить две сигнальные ракеты, и через несколько минут возле него уже толпились всадники.
По одной из балок к реке выходила тропа, пробитая косулями, - как раз с той стороны, где прогремели взрывы. С конями в поводу отряд начал подыматься в гору.
До ночи продирались к Бамбаку. За все это время впереди хлопнули два далеких выстрела. Бой утих. С каким результатом?..
Стали на ночевку, без огня, без громкого говора. Пять самых опытных бойцов и Андрей Михайлович
