сенсацию, которую произведут его сообщения, когда они найдут этого талантливого чудака.
Вдруг в глухой лесной избушке, среди топей и болот, они обнаруживают полусумасшедшего... или нет, просто талантливого самоучку, какого-нибудь обросшего седой бородой лесника или охотника, и он своим умом дошел до открытий, уже сделанных Рашковым!
- Конечно, мы этого чудака найдем! Я не сомневаюсь - Рашков прав: этот самоучка блестяще талантлив. Мы привозим его в Москву, он знакомится с достижениями науки и через год становится крупнейшим ученым, лауреатом! Открывает...
- Логарифмы!
- И изобретает...
- Громоотвод!
- Никакой не громоотвод! Ведь он не техник, а физиолог. Открывает, допустим, неизвестную еще вам железу внутренней секреции.
- Эх ты, горячка! Ты и в школе фантазировал, да еще как! Помнишь, на уроке географии ты так увлекательно рассказывал о саваннах, что Петр Петрович спросил тебя, не жил ли ты сам в саваннах? А ты, не моргнув глазом, выпалил: 'Жил!' Помнишь, как все смеялись и дразнили тебя потом?
- Это я машинально тогда сказал, - улыбнулся Гущин.
- Ну конечно. И теперь увлекаешься. Этот твой лесник в избушке, наверно, не имеет никакой аппаратуры, нужной для сложных эндокринологических экспериментов.
- Почему не имеет? - запальчиво возразил Гущин.
- Да ты же сам говоришь: он самоучка, значит - оторван от научно-исследовательских учреждений.
Но Цветков только делал вид, что сомневается и не верит в успех поисков, он сам не меньше Гущина был увлечен предстоящей поездкой. Расторопность, с которой он собрался в дорогу, изумила Гущина.
На следующее же утро поезд увозил их из Москвы.
А еще через день друзья сошли на маленькой станции, которая тонула в густом хвойном лесу.
День был исключительно теплый. Лес стоял тихий, торжественный, насквозь пронизанный солнечными лучами. Пахло смолой и разогретой прошлогодней хвоей.
Они уже знали, что до Ильинска от станции восемнадцать километров. На худой конец, с рюкзаками можно и пешком дойти, решили было они, но тут к ним подошел молодой веселый человек:
- Вы не в Ильинск? Хотите, довезу?
По дороге разговорились. Возница оказался колхозником из ближайшего села и ехал в Ильинск за покупками. Он был человеком живым, общительным, расспрашивал москвичей, зачем они приехали и что нового в Москве. Гущин спросил, не слышал ли товарищ об удивительной ощипанной утке, убитой не так давно недалеко от Ильинска.
К сожалению, Андрей Тихонов (так звали колхозника) ничего об этом не слыхал. О заметке в газете он не помнил. Быть может, и читал, да не обратил внимания.
Разговор на время смолк.
По обеим сторонам дороги стоял хвойный лес, и телега катилась, словно по узкому коридору, между двумя зелеными стенами.
Солнечный свет свободно проникал между высокими стволами сосен. По лошадиной спине пробегали причудливые тени ветвей.
Наконец они выехали из леса в поле. Вдали показались дома, заборы, и вскоре телегу стало слегка потряхивать по булыжной мостовой.
- Ну вот, и приехали, - сказал Тихонов.
Ряды одноэтажных бревенчатых домов с затейливыми резными деревянными украшениями и высокими крышами тянулись по обеим сторонам улицы; ближе к центру они чередовались с новыми кирпичными постройками в несколько этажей с нарядными фасадами и лепными орнаментами. Прохожих на улицах было немного.
- А вы знаете, где гостиница? - спросил Цветков возницу.
- Да мы уже к ней приехали, - ответил Тихонов.
Двухэтажное здание гостиницы, очевидно, было только что выстроено. Оно еще носило следы той холодноватой неуютности необжитого помещения, которая напоминает ощущение от нового костюма: в нем еще чувствуешь себя неловко, но он радует свежестью.
Друзья приняли душ, пообедали, и Гущин тут же заторопил:
- Ну, пошли!
- Что ты, Сурок! - возразил Цветков, усаживаясь на диване. - Дай немного отдохнуть с дороги.
Но отдыхать не пришлось. Не так-то легко было удержать Гущина, когда он был чем-нибудь увлечен!
Расспросив дежурного, как найти редакцию 'Ильинской звезды', они вышли на улицу. День уже был на исходе.
- Кремлевская улица, - прочитал Цветков на эмалированной табличке. Значит, недалеко. Дежурный сказал: угол Кремлевской и Ломоносовской. Нам налево, кажется?
В это время навстречу им из соседнего дома вышел необычайно грузный мужчина. Трудно было определить на взгляд его возраст; во всяком случае, он был немолод. Его голова имела почти шестиугольную форму. Белая кепка, сдвинутая на затылок, казалась детской. Нос, брови, уши, нижняя челюсть поражали своими размерами.
- Будьте любезны, гражданин, - обратился к нему Гущин, - не можете ли вы сказать, где находится редакция 'Ильинской звезды'?
Человек ответил не сразу. Что-то вялое было во всех его словах и движениях.
- Р-р-ре-дакция, - с трудом выговорил он, - н-недалеко... з... за этим уг-г-глом.
- Благодарю вас! - в один голос ответили путешественники и поклонились.
В ответ прохожий сделал какой-то жест, словно хотел приподнять кепку, но, не донеся руки до головы, будто раздумал и опустил ее. Очевидно, трудно было поднять такую непомерно толстую руку.
Когда они немного отошли, Гущин сказал:
- Это, наверно, больной.
- Безусловно, - ответил Цветков. - У него акромегалия, или, как ее называют, слоновая болезнь. Ты заметил, с каким трудом он говорит? У него и язык чрезмерно разросся.
- А от чего эта болезнь?
- От чрезмерной работы передней доли гипофиза.
- Гипофиз - это одна из желез внутренней секреции?
- Да. Придаток головного мозга.
- О, значит, по твоей специальности! - воскликнул Гущин. - Какое совпадение!
- Тут ничего нет особенно удивительного. Эта болезнь не так редка. Ее сейчас успешно лечат. А совсем недавно слоновая болезнь считалась неизлечимой. Но с тех пор как...
- А вот мы и пришли! - сказал Гущин.
Над подъездом нового трехэтажного дома висела вывеска: 'Редакция газеты 'Ильинская звезда'.
Друзьям повезло: в редакции они застали того самого сотрудника, который дал заметку о необыкновенной утке. Репортер Путятин, веснушчатый блондин лет тридцати, очень обрадовался москвичам. Он подтвердил достоверность заметки и сказал, что сам держал в руках странную птицу.
- Если хотите знать обо всем подробнее, я могу вам дать адрес охотника, который ее убил, - предложил репортер.
- Прекрасно! - сказал Гущин.
- А кто хотел разругать их в обзоре печати? - улыбнулся Цветков. Выходит, что утка не газетная, а настоящая?
- Ты меня давно убедил, - отмахнулся Гущин. - Пойдем скорее к охотнику!
- Кого вы хотели ругать? За что? - насторожился Путятин.
Но москвичи успокоили его и вкратце объяснили, в чем дело.
- А я и не предполагал, что это так существенно, - задумчиво произнес Путятин. - Я бы пошел проводить вас к Якушеву, но мне сейчас сдавать материал в номер...
- Не беспокойтесь, мы и сами найдем его, - сказал Цветков.
Путятин подробно объяснил, как найти Якушева, и взял с них обещание рассказать ему обо всем, что узнают.
Глава 2
У охотника Якушева
Когда путешественники вышли из редакции, уже наступили бледные северные сумерки.
Через полчаса они были у дома Якушева. Дом находился на краю города и стоял среди обширного сада. Сразу было видно, что хозяин - знаток и любитель цветов. Пышными кустами разрослись золотые шары, рядом с ними темнели пурпурные георгины. Бледно-розовые флоксы перемежались на клумбах с синими гелиотропами и пестрыми астрами. Огоньки настурций, от бледно- желтых до почти алых, пылали среди поздней зелени. И тонкий, едва уловимый аромат растворялся в воздухе.
Двор был окружен невысоким забором. Гущин постучал в калитку. Никто не отозвался. Он стал стучать настойчивее.
- Погоди, не шуми так, - остановил его Цветков.
Он нащупал с внутренней стороны задвижку, отвел ее и легонько толкнул калитку. Она открылась. Цветков и Гущин пошли по тропинке к дому. Позади дома поднимался густой столб дыма, в нем мелькали искры.
Зайдя за угол, они увидели хозяина. Согнувшись над самоваром, он энергично раздувал его.
Рядом лежала кучка сосновых шишек.
- Добрый вечер, Сергей Иваныч! - громко сказал Гущин. (Имя и отчество Якушева сообщил Путятин.)
Якушев неторопливо выпрямился. Это был мужчина средних лет, высокий, плечистый, смуглый и черноволосый, как цыган.
- Добрый вечер, - медленно ответил он. - А что за люди? Откуда меня знаете?
- Да мы только сегодня приехали из Москвы, - сказал Цветков, - и главным образом, чтобы вас повидать, Сергей Иваныч.
- Вот как! - недоверчиво отозвался Якушев и внимательно посмотрел на гостей.
Они смущенно замолчали. Наконец охотник сказал:
- Ну что ж! Поговорим. Пойдемте в дом.
И громко произнес:
- Елена Михайловна! Пойди-ко сюда!
На крылечко вышла пожилая женщина, невысокая и полная. Увидев незнакомых, она сдержанно поздоровалась.
- Погляди-ко за самоваром, Елена Михайловна, - сказал Якушев.
И обратился к гостям:
- Прошу.
И с простотой человека, очевидно мало привыкшего бывать на людях, он первый вошел в дверь.
После нарядного цветника Якушева жилье его казалось особенно скромным.
Дощатые стены, стол и лавки по обеим сторонам, два стула, шкаф, комод вот и вся мебель. На стенах несколько фотографий и два ружья. Только широкая кровать с пышной пирамидой подушек нарушала спартанский стиль комнаты.
