Нет, нет, подумал он, только не это.
Старость, всего лишь старость. Все чаще словно просыпаешься наяву. Ловишь себя на том, что говоришь или делаешь что-то, но не можешь вспомнить, что сказал раньше или как вообще здесь оказался. Страшный недостаток для лектора внезапно обнаружить, что стоишь перед тысячью почтительно внимающих молодых людей, не имея ни малейшего представления о том, что ты только что говорил и что собирался сказать дальше.
Перед этим он был во сне, ему снился длинный, темный тоннель, полный странных звуков и запахов, тоннель, в котором люди убивали друг друга, руководствуясь чутьем и инстинктом. Он не знал, почему постоянно попадает туда, и никакие размышления не помогали положить конец этому упорно повторяющемуся путешествию.
- Короче, - услышал он свой голос, - если мы действительно понимаем природу Закона, то у нас не могут не появиться сомнения в существовании смерти. Она становится чем-то неясным, чем-то почти мистическим, чем-то таким, во что мы верим, когда были молодыми и впечатлительными, когда драконы и феи жили где-то совсем рядом.
Если мы действительно поймем Закон и то, как его проявления влияют на окружающий нас мир и на наше восприятие этого мира, то неизбежно придем к выводу, что смерть, как нас учили понимать ее, просто невозможна. Она не может произойти. Она противоречит законам природы. Если же мы предпочитаем упорствовать - вопреки всем научным свидетельствам - в своей вере в нее, что ж, тогда вопрос переносится в иную сферу, сферу сознания и убеждения, которой не место в научном споре. Но если мы ограничим себя вещами, которые поддаются доказательству - а что такое наука, что такое учение, постижение и знание, если не то, что можно подвергнуть проверке? - если мы будем придерживаться только того, что уже прошло проверку и не было отвергнуто как бездоказательное, то мы должны оставить представление о смерти как, в лучшем случае, не доказанное и не поддающееся доказательству и считать, с большой вероятностью, что такового явления не существует. С другой стороны, Закон...
- Как он? Я могу поговорить с ним?
- Закон, - продолжал вещать голос Алексия, - доказан, и в этом нет ни малейших сомнений. Фактически Закон и есть доказательство. Это тот самый процесс, посредством которого мы проверяем то, чего еще не знаем, когда хотим дойти до сути дела.
Если то, о чем я сегодня говорил вам, произвело на вас впечатление, если вы хотя бы начали понимать...
- Можете попробовать. Но не думаю, что в этом есть какой-то смысл. Лучше потом, попозже, когда он окрепнет.
Алексий открыл глаза:
- Эйтли?
Эйтли улыбнулась:
- Здравствуй, Алексий. Как ты чувствуешь себя сегодня?
- Неплохо. - Он медленно, преодолевая боль, сел. - Мне снился сон.
- Приятный?
Он покачал головой:
- Не очень. Скорее какой-то кошмар. Я оказался перед толпой слушателей в лекционном зале и забыл, о чем шла речь. - Он улыбнулся. - Наш добрый целитель Эрек станет, конечно, утверждать, что это все из-за того, что я все-таки проявил упрямство и съел гуся вопреки его настоятельным предупреждениям. Я же сам склонен искать более метафизическое объяснение. Но только такое, которое позволит мне и в дальнейшем есть гуся. - Он понизил голос. - Здесь это единственное, чего не доваривают до состояния каши.
Эйтли нахмурилась.
- Не думаю, что гусей можно варить, - сказала она. - Так ведь ничего и не останется.
Эрек недовольно посмотрел на пациента и вышел, успев шепнуть что-то на ухо Эйтли. Когда дверь за ним закрылась, Алексий спросил:
- Ну, в чем дело?
- Я должна позвать его, если ты из-за чего-нибудь расстроишься или начнешь нести чепуху. И, да, мне нельзя переутомлять тебя разговорами.
Алексий пожал плечами:
- Трудно представить, чтобы я мог перестать нести чепуху и есть гусей. От такого невозможно отказаться. И то, и другое я делал с детства, а сейчас, в старости, меня уже не переменить.
Эйтли уселась на краешке кровати. Дождь стучал по деревянным ставням.
- Однако же ты не настолько стар, чтобы не напрашиваться на комплименты, верно? Мы ведь оба понимаем, что в том, что ты несешь чушь, нет твоей вины. Конечно, ты мог бы болтать и поменьше, но в твоих словах есть смысл. По крайней мере я его вижу. Тебе просто не нравится Эрек, не так ли?
- Да, - признался Алексий. - Что совершенно несправедливо по отношению к нему. Я знаю, что Эрек хороший человек, прекрасный знаток своего дела, а когда я думаю о том, Во что ему все это обойдется, у меня...
- Ох, не начинай, - прервала его Эйтли. - А кроме того, я списываю все на текущие расходы Банка, так что мне это ничего не стоит.
Алексий с любопытством посмотрел на нее:
- Что же это за расходы?
- Все просто, - объяснила она. - Ты нанят Банком в качестве технического консультанта, разве я тебе не говорила? Ну вот, сообщаю. Ты консультант и очень ценный член всей нашей команды.
- Неужели? - Алексий картинно поднял бровь. - И как? У меня хорошо получается? Справляюсь?
Эйтли уклончиво пожала плечами.
- Мне встречались сотрудники и похуже. Ну а если серьезно, - продолжала она, немного нахмурившись, - тебе не следует подшучивать над врачами. У них нет чувства юмора, как у нормальных людей, и они решат, что у тебя просто не все в порядке с головой. Наверное, Эрек уже так и считает. Будь посдержаннее.
- А, ну его. - Алексий скорчил гримасу, как это делают дети. - Я всего лишь пытался объяснить ему действие Закона и то, что можно разговаривать с людьми, которых нет рядом. Конечно, он меня и слушать не стал, ведь у него уже есть заранее готовое мнение. Как только я упомянул о Законе, Эрек сразу решил, что у меня не в порядке с головой. Вообще-то мне казалось, что человек из Шастела способен воспринимать кое-что не так, как остальные.
Эйтли усмехнулась.
- Между нами говоря, - сказала она, - не уверена, что он вообще из Шастела. Да, конечно, он говорит, что учился там, но я наводила справки, расспрашивала - его никто почему-то не помнит. Полагаю, он из третьего или четвертого поколения Коллеон. Не знаю, зачем это скрывать, ведь тамошние медицинские школы известны по всей Империи. Их выпускников считают немного неотесанными, но в мастерстве никто не сомневается.
- Ладно, - сказал Алексий. Он попытался потянуться, но в спине кольнуло, да так, что он моргнул. - Хватит о нем. Как ты? Как дела?
- Могли бы быть и хуже.
- Понятно. Это твое выражение 'могло бы быть и хуже'; означает ли оно, что ты гребешь деньги лопатой?
- Немножко того, немножко другого, - ответила Эйтли. - Вообще все замерло, но те предприятия, которые действуют, приносят неплохой доход.
- Например?
Эйтли ненадолго задумалась.
- Ну, например... Со дня на день из Месоги прибудет 'Белка' с грузом меда и черники: устанавливается весьма выгодная связь с молоинами, разместившими большой заказ из Батарии...
- Откуда?
- Из Батарии. Там шьют форму для армии Шастела, а в этой армии, как ты, конечно, знаешь, носят исключительно темно-синие шинели.
Алексий кивнул:
