'Верно', сказал он. 'МФ поддерживает часть нашей миссии'.
'Вы имеете в виду дождевой лес, как медицинский ресурс?' Мария остановилась. 'Так зачем же вы переводите индейцев из Ипиранги в Шавантину это же совершенно другая экологическая зона'.
Он сделал движение плечами, пожал вроде, подумала она, но скорее это была дрожь. 'В Ипиранге строят дамбу', сказал он. 'Нам требуется их переместить'.
'В Шавантину?' Она ничего не могла припомнить об этом месте, кроме заброшенных золотых шахт, может, парочки каучуковых плантаций. 'Почему вы не можете оставить их с нами?'
'Потому что они... уникальны'.
Он говорил так туманно, так уклончиво, что она могла бы предположить, что все племя хотят продать в рабство золотодобытчикам, если б что-то в его тоне не говорило, что он по-настоящему обеспокоен тем, что с ним может случиться.
'Уникальны?', спросила Мария. 'Имеется в виду - лингвистически? Или культурно?'
Он сунул руки в карманы. Облизал губы. И, помолчав, ответил: 'Генетически'.
Такое она слышала впервые. 'Да?', сказала Мария. 'Как это?'
'Ипиранга - чрезвычайно изолированная долина. Если б не дамба, этих людей не отыскали бы еще лет сто. Другие племена в этом районе говорили, что они просто легенда.'.Он взглянул на нее. 'Мы думаем, что последние пятьсот лет в популяцию Ипиранги не поступало никакой новой крови.'
Мария с сомнением рассмеялась. 'Они должны быть полностью инбредны. И стерильны.'
'Это вы так думаете',- сказал Н'Ликли. 'Но они были очень осторожны.'
Целая толпа генетических последствий пронеслась в ее голове. Мутанты. Семейное безумие и кошмарные физические дефекты, передаваемые из поколения в поколение. Она все это знала. 'Они должны были вести записи, чтобы удерживать племянников от женитьбы на своих же пра-тетках с материнской стороны.'
'У них такая устная традиция, что вы не поверите. Их дети наизусть запоминают историю семьи назад на двести поколений. Они знают, на ком нельзя жениться'.
Мария помигала в нагруженном насекомыми свете. 'Но они могли сделать несколько ошибок. Кто-то солгал мужу. У кого-то была подружка на стороне невозможно быть аккуратным но сто процентов.'
'Если б они делали ошибки, никто б из них не выжил. Мы не нашли ни одного случая аутизма, ни одного Дауна'. И он снова посмотрел на нее тем самым взглядом, как на трехрукую уродину из балагана... 'Ни одного Люкноу.'
Мария стиснула зубы, сжала кулаки. 'Простите?'
'Синдром Люкноу. Ваш альбинизм. Это же он, не так ли?'
Она просто стояла, Не могла решить, просто зашибить его или начать еще и вопить. Даже Хорас не знал, как это называется. Никому не позволялось упоминать об этом. Это предполагалось невидимым.
Н'Ликли неудобно пошевелился. 'Если у вас Люкноу, то ваша семья должна первоначально происходить из Берега Слоновой Кости. Их привезли рабами в Южную Каролину в конце 1700-х годов, и они смешались с белыми, которые были родом из графства Корк в Ирландии. Это типичная история для людей с Люкноу. Плохая комбинация.' Он помолчал. 'Пока вы не захотите иметь детей'.
Она смотрела на него. Ее прадед из Южной Каролины был 'сильно желтый', как говорили в те дни, описывая, насколько он не черен, и подразумевая насилие белых над его прабабушками. Дети его дочери оказались светлокожими и светлоглазыми, но все с безумием в головах. Выжила только одна дочь и она стала матерью Марии, последней по счету, именно она в конце концов сходила на генотестирование, и ей сказали, что ее собственная, причудливо альбиносная, дочь будет рождать монстров вместо внуков. Что они будут корчащимися имбецилами со сросшимися пальцами, белыми, как личинки червей, и станут умирать, как только покинут утробу.
'Что, черт побери, вы себе позволяете?', прошептала Мария.
'Они - это лечение', сказал он. 'Если говорить точнее, то, может быть, лечение.' Он сделал неопределенный жест в наступающую ночь в сторону приемного отделения. 'Международные фармацевты хотят этих людей, потому что их родственные линии так тщательно документированы и такие чистые. Мутации в их генах - они есть у всех - переустанавливают управляющие области в зиготной ДНК. Это означает, что их гены можно использовать как шаблоны для устранения фактически любой наследственной болезни - даже старения. У нас тут старушка, которой лет сто, а она острая, как новенькая. Есть двенадцатилетняя девочка с генами, пригодными чтобы устранить лейкемию.' Он придвинулся ближе. 'Мы получили парня, который может быть источником сотни новых вакцин. Он просто невероятен - лекарство от всего. Но мы потеряем всех, если ваш босс задержит их здесь. А он может. У него есть полномочия'.
'Позвоните в 'Интернейшнл Фармацевтикал'', сказала она и услышала, что голос ее дрожит. 'Заставьте их выкрутить ему руки'.
'Я не могу', сказал он. 'Это не общественный проект. Считается, что нас здесь вообще нет. Предполагалось, что мы их заберем и доставим до нужного места. Мы не должны были останавливаться, но пришлось целый день чинить грузовик.' Он протянул руки, словно все болезни мира, а не только Люкноу, лягут на ее плечи, если она откажется солгать для него. 'Помогите нам', сказал он. 'Скажите своему боссу, что в Шавантине все прекрасно.'
Она не могла заставить себя что-то сказать. Она не могла заставить себя ему поверить.
Он придвинулся еще ближе. 'Вы не пожалеете', сказал он тихим голосом. 'Сделайте это, и я позабочусь о том, чтобы вы никогда не пожалели'.
x x x
Она повела его обратно в приемное отделение и сказала Хорасу, что 'Хиллер', похоже, законная операция, что в Шавантине имеется район прибытия, и что этот район допустим в соответствии со стандартами 'Plano de Desenvolvimento'. Хорас ворчал, курил и делал все более раздраженные замечания о том, что Шингу это дешевый мотель на шоссе, ведущем в промышленное будущее Бразилии. И только около часа ночи он затоптал последний окурок в грязь и отправился в постель, оставив Марию запирать помещение.
Мария показала Н'Ликли и водителю-мексиканцу где они могут улечься спать, а потом сошла к Зоне С, чтобы получше разглядеть Лекарство-От-Всего.
Коттеджи заповедника Шингу нельзя, конечно, сравнивать с отелем, но для спасающихся бегством племен плетеные навесы, чистая вода и очаги были пятизвездочными удовольствиями. Изгороди отделяли зоны коттеджей друг от друга. Межплеменные конфликты прекрасно существуют в эпоху бульдозеров и нарезных винтовок.
Мария миновала охранника, который прищурился на нее, а потом махнул рукой, пропуская. Ближе к Зоне С она с удивлением наткнулась на второго охранника. Низкорослый парень - она догадалась, что это водитель грузовика скроенный, словно валун, и слишком плотный для своей форменной куртки с надписью 'Хиллер'.
Его глаза расширились при виде Марии, и он перекрестился. 'Вам нельзя сюда входить'.
'Я работаю здесь', огрызнулась Мария.
'Все спят', сказал охранник, но Мария сделала еще шаг к нему, позволяя хорошо взглянуть в свое бледное, как у призрака, лицо, и его решимость, похоже, испарилась. 'Микробы', сказал он. 'Вы можете их заразить'.
'У меня есть все нужные прививки', огрызнулась она, продолжая шагать.
x x x
Они не спали. Было слишком темно, чтобы различить подробности, но из своего тайника в тени дерева Мария видела семь-восемь человек, сидящих у ближайшего костра и разговаривающих друг с другом. Никаких отличий от сотен других принимаемых индейцев. Измученные маленькие дети спроважены под навесы. Взрослые останутся бдить неизвестные опасности вплоть до самого рассвета.
Мария, невидимая, пригнулась в листьях и слушала. Пятьсот лет изолированного существования популяции может означать неведомый диалект. Она сможет разобрать слово-другое. Но доказательство проекта Хиллера может оказаться в том, что она услышит, но не поймет. До конца ночи у нее есть время решить, не лжет ли Н'Ликли, и если она решит, что он лжет, то утром все как есть расскажет Хорасу. Она назовет ему точное название своей призрачности и расскажет, что именно пообещал ей Н'Ликли. Хорас должен понять.
Она сощурилась в голубоватый дымок костра. Тон разговора вокруг огня повышался, переходя в спор. Молодой мужчина делал широкие, гневные жесты. Что-то сверкало в его ухе, яркое, рубиново красное, и
