Последний континент

эволюции!

— Верно, но мы ведь говорим о ДЕРЕВЬЯХ, Тупс.

— Им тоже нужно, чтобы были мужские и женские особи.

— В самом деле?

— Безусловно, аркканцлер. Иногда в качестве таковых выступают различные части одного и того же растения.

— Что? Ты уверен?

— Абсолютно уверен, аркканцлер. Мой дядя был заядлым садоводом, он размножал деревья, он с ними…

— Потише, юноша, потише! Тебя может услышать госпожа Герпес.

Думминг ошеломленно уставился на него.

— Ну и что? Если уж на то пошло… вероятно, когда-то был и господин Герпес?

Лицо Чудакулли одеревенело. Потом аркканцлер, подбирая слова, зашевелил губами и наконец несколько неуверенно изрек:

— Возможно, ты и прав, но все это как-то… противно.

— Боюсь, от природы не уйти, аркканцлер.

— Раньше я любил вечерком прогуляться по лесу, Тупс. И ты хочешь сказать, что в это время деревья…

Думминг почувствовал, что его семейно-садоводческих знаний становится недостаточно, и тогда он призвал на помощь память, пытаясь вспомнить все, что знал о дяде, который большую часть жизни провел на садовой лестнице.

— Ну, еще, насколько мне известно, кисточки из верблюжьей шерсти тоже задействованы… — начал было он, но Чудакулли так на него посмотрел, что Думминг запнулся. — Так или иначе, аркканцлер, всякой твари должно быть по паре. Вот, допустим, кто курит сигареты? Куст надеется, что окурки окажутся разбросанными вокруг, — и кто, по его разумению, будет курить сигареты?

— Что?

Думминг вздохнул.

— Всякий плод, аркканцлер, должен соблазнять, это его назначение. Птица, соблазнившись вкусом и видом плода, съест его, после чего, гм-м, уронит где-нибудь семена. Именно таким образом распространяются растения. Но на этом острове нам встретились только птицы да несколько ящериц, так что каким образом…

— А-а, теперь я понял, куда ты клонишь, — протянул Чудакулли. — Какая-нибудь птичка, увидев сигаретный куст, решит: вот неплохое местечко для перекура! Но что за птица…

— Раз для перекура, значит, кура! — радостно воскликнул казначей.

— Рад, что ты по-прежнему с нами, казначей, — отозвался, не оборачиваясь, Чудакулли.

— Правильно, аркканцлер, птицы не курят. Следовательно, встает вопрос: зачем это надо кусту? Если бы на острове жили ЛЮДИ, что ж, тогда не исключено, что через некоторое время здесь могла бы появиться целая никотиновая роща с растущими там сигаретами… Точнее, — тут же поправился Думминг, поскольку всегда ратовал за точность формулировок, — с плодами, напоминающими сигареты. Люди раскидывали бы окурки по всеми острову, таким образом распространяя содержащиеся в фильтрах семена. Кстати, некоторые семена, чтобы прорасти, действительно нуждаются в тепле. Но раз людей тут нет, то и существование подобного куста лишается всякого смысла.

— А мы кто, как не люди? — обиделся декан. — И я очень даже не против выкурить после обеда сигаретку-другую. И ни от кого это не скрываю.

— Да, но при всем моем уважении, декан, мы здесь не дольше пары часов, и вряд ли известие о нашем появлении могло распространиться так быстро, — терпеливо произнес Думминг (и, как впоследствии выяснилось, ошибся на все сто процентов). — Кроме того, эволюция — процесс достаточно затяжной.

— Так ты утверждаешь, — задумчиво произнес Чудакулли, — что когда мы едим яблоки, то… — Он вдруг умолк. — Не хватало еще, чтобы и яблоки… — Аркканцлер шумно выдохнул. — Буду придерживаться рыбной диеты. По крайней мере, рыбы устраивают свои дела без меня. И на почтительном от меня расстоянии. И МОЕ мнение об эволюции тебе прекрасно известно, господин Тупс. Если эволюция происходит — а мне эта идея всегда казалась несколько сказочной, — то она ДОЛЖНА происходить быстро. Возьмем, к примеру, тех же леммингов.

— Леммингов?

— Их самых. Эти мелкие вредители имеют привычку бросаться вниз с обрывов. Но знакомы ли нам случаи, чтобы хоть один лемминг по пути превратился в птицу? А? Что скажешь?

— Разумеется, такие случаи неизве…

— То-то и оно, — победоносно заключил Чудакулли. — Какой прок пытаться изгибать когти, рулить хвостом? Нет, тут нужно раз и навсегда для себя решить, превращаешься ты в птицу или нет. И отрастить крылья.

— За две секунды? Пока летишь на камни?

— По-моему, очень подходящий момент.

— Но, аркканцлер, лемминги не умеют превращаться в птиц!

— А зря!

Из джунглей донесся приглушенный рев. Точнее, звук походил на рев некоего туманного горна.

— Кстати, вы ТОЧНО уверены, что на острове нет опасных животных? — поинтересовался декан.

— Мне попались несколько креветок, — нервно отозвался главный философ.

— Аркканцлер прав, остров слишком мал, — пробормотал Думминг. Концепция летающих леммингов по-прежнему занимала все его мысли. — Зверь, представляющий для нас угрозу, попросту не смог бы тут выжить. В конце концов, что он будет есть?

Теперь уже все слышали, как нечто огромное ломится сквозь деревья.

— Нас? — выразил общую мысль декан.

Существо вывалилось на розовый в закатном свете песок. Оно было огромным и состояло главным образом из головы — гигантская голова рептилии была почти таких же размеров, что и поддерживающее ее тело. Передвигалась тварь на двух длинных задних лапах, а еще у нее наличествовал хвост. И громадные острые зубищи, которые доминировали над всей остальной внешностью.

Неведомая зверюга шумно втянула носом воздух и снова заревела.

— Ага, — произнес Чудакулли. — Подозреваю, мы имеем дело с разгадкой тайны исчезнувшего географа. Отличная работа, главный философ.

— Пожалуй, я… — начал декан.

— Не шевелитесь! — прошипел Думминг. — Как правило, рептилии видят только то, что движется!

— Смею тебя заверить, при той скорости, которую я разовью, меня вообще никто не увидит…

— Стало быть, неподвижные предметы для них не существуют? — переспросил аркканцлер. — И нам надо просто подождать, пока эта тварь не врежется в дерево?

— Там, за столом! Госпожа Герпес! — ужаснулся главный философ.

В данный момент домоправительница элегантно, как и подобает истинной даме, намазывала мягкий сыр на бисквит.

— По-моему, она ничего не замечает!

Чудакулли закатал рукава.

— Думаю, господа, пара огненных шаров надолго успокоит нашего гостя.

— Но, аркканцлер, — вмешался Думминг, — это может быть уникальный, единственный в своем роде экземпляр…

— То же самое можно сказать и о госпоже Герпес.

— Но имеем ли мы право убивать невинное создание только за то, что оно…

— Безусловно, — отрезал Чудакулли. — Если бы создатель этой твари был озабочен ее