Последний континент

— А вода не тяжелее? В повозке у меня есть пара бидонов, поди подними — пупок развяжется!

— Слушай, здесь что, даже рек нет?

— Ну конечно есть! Здесь, дружище, всего навалом!

— И как, по-твоему, вода попадает в реки?

Безумный озадаченно посмотрел на Ринсвинда.

— А зачем в реках вода? Чо ей там делать-то?

— Ну, течь, впадать в море…

— Там, откуда ты пришел, вы чо, позволяете речной воде утекать в море?! Вот уроды!

— Что значит «позволяем»?! Это просто… происходит само по себе. Реки всегда впадают в море.

Безумный ответил ему долгим тяжелым взглядом.

— Точняк. И после этого МЕНЯ считают сумасшедшим, — произнес он.

Ринсвинд махнул рукой, заканчивая бессмысленный спор. На небе не было ни облачка. Но земля все равно содрогалась.

Аркканцлер Чудакулли так посмотрел на небо, словно оно нанесло ему личное оскорбление.

— Что, ни одной звездочки? — уточнил он.

— Если выражаться точнее, ни одного знакомого СОЗВЕЗДИЯ, — подтвердил заведующий кафедрой беспредметных изысканий. — Однако мы насчитали три тысячи сто девяносто одно созвездие, которое, к примеру, вполне могло бы сойти за Треугольник. Правда, декан утверждает, что некоторые из них считать не следует, поскольку они друг с другом пересекаются…

— А вот я даже ни единой звездочки не узнаю, — похвастался главный философ.

Чудакулли взмахнул рукой.

— Но созвездия постоянно меняются. Слегка, — произнес он. — Черепаха плывет в космическом пространстве и…

— Но не с такой же скоростью! — возразил декан.

Растрепанные со сна волшебники изумленно таращились на небо, которое очень быстро заполнялось звездами.

Созвездия над Плоским миром (который покоился на спинах слонов, которые стояли на панцире Великого А'Туина, который, в свою очередь, плыл через межзвездное пространство) менялись довольно быстро, поэтому местная астрология представляла собой передовую и весьма сложную науку — в отличие от остальных миров, где астрология всего лишь способ увиливания от настоящей работы. И в самом деле, если задуматься, это же удивительно, сколь последовательно и неизменно влияют на людские судьбы удаленные на миллиарды миль и выстраивающиеся в определенном порядке плазменные шары, на большей части которых о существования человечества слыхом не слыхивали.

— Нас забросило в какой-то иной мир! — простонал главный философ.

— Э-э… Не думаю, — отозвался Думминг.

— У тебя есть теория получше?

— Гм-м… Видите скопление звезд, вон там?

Волшебники устремили взгляды на довольно большое созвездие, солидно поблескивающее у самого горизонта.

— Очень мило, — первым нарушил молчание Чудакулли. — И что?

— Кажется, это то, что У НАС называется Занудной Группкой Тусклых Звезд. Очертания примерно совпадают, — пожал плечами Думминг. — И я заранее знаю, что вы сейчас скажете, аркканцлер. А вы скажете: «Это просто большая световая клякса на небе, а на нашем небе это маленькая световая клякса», но, видите ли, аркканцлер, так эти звезды могли выглядеть в те времена, когда Великий А'Туин был к ним гораздо ближе, то есть тысячи лет назад. Иными словами, аркканцлер, — готовясь к тому, что произойдет, Думминг набрал полную грудь воздуха, — я считаю, что мы перенеслись во времени. На несколько тысяч лет назад.

Знаменитый волшебный менталитет имеет и другую сторону. Волшебники, к примеру, могут битый час препираться по поводу того, вторник сегодня или пятница, но самую безумную идею они принимают с полным спокойствием, даже не качнув остроконечными шляпами. На лице главного философа отразилось некоторое облегчение.

— О, ВСЕГО-НАВСЕГО! — хмыкнул он.

— Рано или поздно это должно было произойти, — произнес декан. — В конце концов, нигде не сказано, что входное и выходное отверстия дыры обязательно должны существовать в одном времени.

— Это несколько осложняет наше возвращение, — заметил Чудакулли.

— Э-э… — начал Думминг. — Все может быть не так просто, аркканцлер.

— В каком смысле? Не так просто перенестись через время и пространство?

— В том смысле, что, возможно, нам НЕКУДА будет переноситься, — ответил Думминг.

Он закрыл глаза. Ну, сейчас начнется. Он ЗНАЛ это.

— Как это, некуда? — возразил Чудакулли. — Мы были там не далее как сегодня ут… вчера. В том вчера, что произойдет через несколько тысяч лет.

— Но видите ли, нам надо быть очень осторожными, иначе мы можем изменить будущее, — продолжил Думминг. — Одного нашего присутствия в прошлом достаточно, чтобы изменить будущее. Кто знает, быть может, мы уже изменили ход истории. Я считаю своим долгом предупредить вас об этом.

— Знаешь, Наверн, а ведь его слова не лишены смысла, — поддержал декан. — Кстати, у нас не осталось того рома?

— Но какую историю мы можем изменить ЗДЕСЬ! — удивился Чудакулли. — Какой-то странный островок, и…

— Даже самые незначительные действия, совершенные в любой точке мира, способны повлечь за собой гигантские последствия, — покачал головой Думминг.

— Да, последствия нам совершенно ни к чему. Ну и к чему ты клонишь? Твой совет?

А все шло так хорошо. Они почти за ним поспевали. И Думминг расслабился. Он повел себя как человек, который без всякого для себя вреда падал целых сто футов, на основании чего заключил, что оставшиеся до земли несколько дюймов тоже будут простой формальностью.

— Ну, если прибегнуть к классической метамфоре, главное тут — не убить собственного дедушку, — важно произнес Думминг.

И почти сразу опомнился, но земля уже стремительно надвигалась на него.

— А с чего бы мне его убивать? — не понял Чудакулли. — Я своего старика любил и уважал.

— Разумеется, я не имею в виду намеренно, а так, нечаянно, — принялся объяснять Думминг. — Но в любом случае…

— Нечаянно? Правда? Что ж, как тебе наверняка известно, я каждый день нечаянно кого-нибудь убиваю, — язвительно откликнулся Чудакулли. — Хорошо, что моего дедушки нет поблизости.

— Аркканцлер, я использовал это не более как пример. Основная проблема кроется в причинно- следственном законе, и суть в том, что…

— Суть, господин Думминг, в том, что ты вообразил, будто всякий закинутый в прошлое человек сразу становится жертвой родственноубийственных настроений. Так вот, если лично я встречу своего деда, то приглашу его выпить, а потом предостерегу, что змея, как бы ты на нее ни орал, все равно укусит, за каковую информацию он, весьма вероятно, будет мне очень благодарен. Впоследствии.

— Благодарен? Почему?

— Потому, что это «впоследствии» для него будет.

— Нет, аркканцлер, только не это! Уж лучше пристрелить его на месте!

— Ты действительно так считаешь?

— Да!

— По-моему, в цепи твоих рассуждений имеются звенья, которых мне, господин Думминг, не понять, — холодно констатировал аркканцлер. — Ты и в самом деле собираешься пристрелить своего дедушку на месте? Если, разумеется, его встретишь?