бесплодности мечтаний.
Надеясь, что Патрицио успел к этому времени протрезветь, Марко повел дона Джованни в школу. Но как только они переступили порог, их поприветствовали лишь пустые, без учеников, столы и громкий храп Патрицио, сидящего за столом все в той же позе.
Воздух в помещении был крайне тяжелым.
Повернувшись к своему гостю, который растерянно нахмурившись, разглядывал довольно-таки своеобразную картину школьного урока, Марко поспешил сказать:
– Ах, я совсем забыл сказать, что сейчас у детей тихий час.
– И у учителя тоже? – поинтересовался дон Джованни, кивнув головой в сторону громко храпящего, пьяного Патрицио.
– Да, видите ли, занятия отнимают столько сил… – с этими словами Марко поспешил вывести гостя из здания школы.
Оттуда они направились к полям сахарного тростника, где дон Джованни не мог не залюбоваться сочными, зелеными растениями, колышащимися на ветру. Через некоторое время на пути у мужчин встретилось небольшое каменное здание.
– А это наш сахарный заводик, – объяснил Марко. – Через пару месяцев мы срежем сахарный тростник. Потом с помощью отжимного пресса выжмем из него сок и будем вываривать его на открытом огне. – Он показал на ряд огромных чугунных емкостей. – И через какое-то время «La Spada» отвезет бочки с сахарным песком в Арлс-таун, где наш представитель поможет его продать.
Дон Джованни одобрительно кивнул, обводя взглядом поля и аккуратные домики работников.
– Ты обеспечил себе здесь хорошую жизнь, мой мальчик, себе и своей племяннице. – Его улыбка на какой-то миг стала задумчивой, и он спросил: – Как ты думаешь, наша молодая парочка понравилась друг другу?
Марко с трудом заставил себя ответить беззаботным тоном.
– Думаю, что они поладят.
Дон Джованни толкнул Марко локтем.
– Я бы сказал даже, что они просто созданы друг для друга, разве нет?
– Очень может быть, – согласился Марко.
С лица дона Джованни долго еще не сходила улыбка. Заставлял себя улыбаться и Марко.
– Ты, должно быть, будешь скучать по девушке, когда она уедет вместе с нами в Венецию? – спросил Дон Джованни.
– Да, – ответил Марко гораздо более страстно, чем хотел.
– Так почему бы и тебе не вернуться на родину? Тогда бы ты мог видеться со своей племянницей, когда пожелаешь.
«И спустя пару недель она изменила бы со мной своему мужу», – печально подумал про себя Марко, а вслух сказал:
– Я не могу вернуться в Венецию, не могу увидеть то, что сделали с ней испанцы и другие варвары.
– А тебе никогда не приходило в голову, мой мальчик, что ты вряд ли чем поможешь своей родине здесь, в Новом Свете?
Марко чуть не сказал дону Джованни, что он помогает своим соотечественникам уже тем, что грабит суда испанцев, но во время закрыл рот. Каперство считалось наиболее низким промыслом и лишь немногим отличалось от откровенного пиратства.
Дон Джованни никогда не понял бы столь спорной его деятельности.
Поэтому, повернувшись к своему гостю, Марко просто сказал:
– Я обрел здесь вторую родину.
Окинув взглядом тропическое великолепие джунглей, дон Джованни кивнул:
– Я понимаю.
Мужчины продолжили свой путь. Вскоре они едва не столкнулись с одним из матросов Марко, который нес, перекинув через плечо, визжащую и хохочущую женщину. Она отчаянно брыкалась, отчего юбки ее задирались выше дозволенного. Картина эта заставила Марко недовольно поморщиться. Что же касается дона Джованни, то он явно был ошеломлен.
Тем временем смутившийся пират сейчас же поставил женщину на землю и одернул ее юбки. Виновато улыбнувшись Марко и его гостю, он объяснил:
– Виноват, капитан. Но эта женщина, то есть моя жена, наступила прямо на муравейник. И я просто попытался спасти ее.
Но женщина все испортила, расхохотавшись.
– Ну что же, можете отправляться по своим делам, – резко сказал им Марко. Когда парочка эта, виновато улыбаясь, убежала, он повернулся к дону Джованни и развел руками.
– Крестьяне. Вы ведь знаете, что это за люди. И перевоспитывать их…
Дон Джованни погрозил Марко пальцем.
– Мне кажется, что я уже заметил в этих полях с сахарным тростником немного дикого овса, мой мальчик.
