Хоффманом в роли Тутси, но все время сомневался, действовать мне по Станиславскому или применить метод Гордона Крейга. В конце концов решил остановиться на Станиславском. Крейг своими экспериментами довел до безумия Айседору Дункан, и мне не хотелось закончить тем же. Если я проявлю актерское дарование, меня могут принять в местный театральный кружок. Пока что они утверждают, будто у меня завышенная самооценка. Надо будет посмотреть в маминых книжках, что они имеют в виду.
Ну я попал! Какой-то тип схватил меня железной рукой и впихнул в автобус, стоявший при въезде на Банковскую площадь. Я подумал, что меня похитили. Краем глаза заметил на площади полицейский кордон и толстую блондинку, которая кричала в микрофон:
– А теперь демонстрируем спасательную акцию!
Похитители посадили меня перед зеркалом, ослепили глаза лампой и начали начесывать мои волосы, приговаривая при этом: «Ой, как плохо, как плохо». Через минуту в автобус забежал парень в ковбойских сапогах и начал орать на меня:
– Почему так поздно? Вы, дамочка (!!!), должны были явиться полчаса назад. И кого они мне прислали? – ныл ковбой, осматривая меня с ног до головы. – Обещали хорошенькую медсестричку, а тут плоская доска с физиономией транссексуала.
Я не успел ответить. Тетка, что взбивала мне волосы, прыснула лаком мне прямо в глаза и выпихнула… на эстраду!
– А теперь поприветствуем медсестру из бригады «скорой помощи», пани… пани… Эулалию Венфлон!
Толпа захлопала, а находившиеся здесь же спецназовцы лихо съехали на землю по канатам.
– Начинаем показ фейерверка… простите, спасательной акции, – вопила нетрезвая ведущая. – Напоминаем наш девиз: «Жертвы дорожных происшествий в твоих руках». (Я запаниковал. Должно быть, меня с кем-то спутали. И мне очень хотелось в туалет!) Приглашаем добровольца! Жертвой любезно согласился стать директор гимназии номер три пан Зенон Мочевой… прошу прощения, да… пан Зенон Мочевой!
О черт! Я хотел дать деру, но охранник крепко держал меня за воротник. Пузырь не узнал меня, но мой вид все равно не внушил ему доверия. Он тоже стал вырываться, мы дергались на глазах жаждущей крови толпы. Ситуация складывалась катастрофическая! Толпа ревела, охранники держали нас, чтобы мы не сбежали, а пьяная блондинка путалась в проводах. Прежде чем рухнуть, она успела дать знак оркестру, и грянул «Свадебный марш» Мендельсона. Это было уже слишком! Я решил спасти положение, оказав Пузырю первую помощь. Повалил его на эстраду и, орудуя штативом от камеры, продемонстрировал, как обездвижить сломанную конечность. Пузырь что-то орал, но оркестровые трубы заглушали его вопли. Что делать дальше, я понятия не имел и на всякий случай обездвижил и вторую конечность. Пузырь больше не вырывался, но продолжал орать. Я вынул из кармана носовой платок (не совсем чистый) и заученным движением (многократно тренировался на случай смерти бабушки) подвязал ему челюсть. На этом мои познания были исчерпаны, но как раз в этот момент судьба послала мне спасение: пожарники развели огонь, и всех зрителей срочно эвакуировали. Используя всеобщее замешательство, я сорвал с себя ненавистный маскарад и смешался с толпой. Как Бонд. Джеймс Бонд.
Пробежав метра два, я остановился как вкопанный. У киоска с мороженым стояла худенькая японка и облизывала эскимо способом, подсмотренным мною в порнографических фильмах класса В, при этом она с нежностью глядела на моего отца! Папаша красовался в моей фирменной футболке «Адидас». Эту футболку я купил на деньги, заработанные на представлении в детском садике у Гонзо. Правда, представление закончилось провалом. Гонзо опозорил меня, сообщив детям, что я пускаю под одеялом газы, а потом сам же их нюхаю. Кое-кто из малышни разрыдался.
Отец стоял с блаженным выражением лица, какого я раньше никогда у него не видел. Уж не вербуют ли его в секту Муна?
Вторник, 22 мая
На выходе из метро заметил мужа пани Ядвиги, он выскользнул из секс-шопа с большим бумажным пакетом, счастливо улыбаясь. Что ему там понадобилось? У него ведь есть жена!
Отца дома не было, зато по всему первому этажу плавали клубы дыма под гомон соседок.
Мама проводила очередное собрание группы сильных жен, и, надо сказать, все вместе эти женщины выглядели действительно устрашающе. Только одна толстуха сидела со скучающим видом, поедая мои любимые желатиновые червячки, отчего я сразу к ней проникся. Когда я поднимался к себе, до моих ушей донеслось слово «секс», и я замер на лестнице. Нельзя же упускать такой случай!
– Мужчине нужно постоянно двигаться. Как собаке. Иначе он пустит корни в тапочки, как мой муж Я уже и не помню, когда мы занимались сексом. Если бы не мой тренер по дзюдо, я бы свихнулась.
– Или нависнет над тобой и думает, что этого достаточно. Даже в глаза не посмотрит, будто кроме туловища у меня ничего нет.
Мама (с начесанными волосами она походила на вождя краснокожих) поведала собравшимся:
– Нельзя забывать, что мы являемся полноценными личностями и испытываем потребность в самореализации. (Толстуха подавилась желатиновыми конфетами, и все начали стучать ее по спине.) Мужчины не в состоянии принимать самостоятельные решения, им сначала нужно поаплодировать, а уж затем посылать в бой. Если женщина хочет быть лидером, это прекрасно. Но надоедает день за днем идти вперед, в то время как твой охотник топчется на месте, ноет и обзывает тебя эгоистичной сукой.
Мама вскочила и побежала в кухню за новой пачкой сигарет. Я начал задыхаться от дыма.
Внизу дискуссия продолжалась:
– Да, каждой женщине хочется, чтобы ее приласкали, а этого идиота интересует только новая модель дрели.
– А я думаю, они просто боятся, что мы перестанем ими восхищаться. Вместо того чтобы потрудиться и вызвать интерес к себе, они кидаются на малолеток. Вы читали «Третью молодость»? Мужчина хочет не отставать от жизни, но ему и в голову не приходит, что для этого он должен измениться сам.
– Ага… Я две недели хранила свежего лосося в холодильнике для романтического ужина. Все время проверяла, не стух ли. И когда лосось начал подванивать, мой принц сообщил наконец, что у него образовалось время для ужина! Каждый раз, когда он звонит мне, наверное, думает, что от счастья я описаюсь прямо у телефона.
– И полагает, что его цыпочка годится только на то, чтобы стряпать ему диетические блюда, – вставила мама несколько игривым тоном.
На нее вдруг напал неудержимый смех. Потом они выпили за какую-то таинственную Лорену Боббит,[1] и мама снова побежала за сигаретами. Я не выдержал и закашлялся на ступеньках, мама подняла голову:
– Рудольф, поросенок, ты что, подслушивал?
От суда линча меня спасла толстуха. Расправившись с конфетами, она взяла слово:
– Ну, в общем, я не очень в курсе. Но баба парню нужна не меньше, чем он – бабе. Не так, что ли?
Маму выступление толстухи окончательно выбило из равновесия. С грустью она заявила, что при таком отношении к жизни смысла в дальнейшей беседе не видит.
Столь же решительно она отказалась постирать белый халат соседки, теперь придется самому. Сегодня приходила пани Ядвига и потребовала, чтобы халат, чистый и накрахмаленный, лежал под ее дверью завтра в шесть утра.
Никто в доме представления не имел, как сделать крахмальный раствор. Спасибо, Гонзо выручил. Но мы насыпали слишком много крахмала, и потом я целую вечность очищал проклятый халат от киселя. В довершение Гонзо кинул в крахмал фиолетовое боа бабушки, и халат порозовел. Теперь пани Ядвига будет выглядеть в нем как служащая массажного салона «Липкий леденец», а я даже думать не хочу о том, что она со мной сделает завтра.
Покрышка в бешенстве разодрала на себе нейлоновые трусы за двенадцать злотых, купленные на распродаже «для женщин в критические пни». Надеюсь, течка скоро прекратится, а то под дверью уже третью ночь беснуется свора бездомных псов. Ну никакой гордости у парней!
Вдобавок я переживаю за отца. Что он вытворяет? Что ему надо от этой любительницы мороженого? В его возрасте пора уже знать: нельзя класть голову в пасть льву.
Среда
