— Ни одного дня ждать не придется. Давайте не отвлекаться. Продолжайте, капитан Василович.
— Да это почти все, — сказал Михаил. — Разве, еще раз подчеркну, что принц, решительно настаивая на бескровной смене престола, приводит и политические к тому основания. Он считает, что европейская цивилизация в этом столетии достигла того уровня, когда преднамеренное убийство короля уже не будет принято. Принц готов взойти на престол только в том случае, если ему удастся сделать из Сербии европейскую страну.
— А за кого он, черт побери, держит сербов сегодня?! — возмутился Апис. — За африканское племя?!
— Нет, — резко оборвал его Михаил. — За часть Азии. — Усталость сделала его раздражительным. — Если спросить сотню французов, что они знают о Сербии, пара из них ответит, что это турецкая провинция, а остальные даже и названия такого не слышали. Принц не желает занимать трон через убийство короля. Этим к Сербии будет привлечено абсолютно нежелательное внимание всего мира. И если…
— Помилуй, Михаил! — перебил его Апис. — Что, разве в европейских странах не совершались покушения? Вспомни-ка об императрице Елизавете, о царе Александре II, о президенте Карно. Даже в Америке такое бывало! Линкольн, Мак-Кинли. Уже не говоря о попытках, которые не удались.
— С этим нельзя сравнивать. Убийцы были или анархисты, или сумасшедшие, но не члены офицерского корпуса. Как должен будет принц Петр убедить весь мир, что на его руках нет крови, если Вы…
— Почему он, в конце концов, так притворяется?! — воскликнул лейтенант. — Немного крови никогда не вызывало мигрень ни у одного сербского князя. И уж тем более у Карагеоргиевичей.
— Все правильно. Но именно этим он и отличается. И поэтому вы хотите видеть на троне именно его. Или?.. Сейчас у вас король, который ни перед чем не останавливается, а аппетит и совесть у него как у крокодила. Почему бы его не оставить?
Из уст Аписа вырвался поток брани. От остальных тоже повеяло резкой антипатией. Михаилу стало не по себе от такой откровенной враждебности. Только полковник Машин, казалось, был по-прежнему любезен.
— Мы поставим короля Александра перед выбором: либо он добровольно отречется от трона, либо получит пулю в лоб. Решать ему самому. Он молодой человек не глупый — как только увидит, что ничего сделать нельзя, должен будет исчезнуть вместе со своей девкой. Нет-нет, принцу Петру не о чем беспокоиться. Наш переворот пройдет чинно и благопристойно, как садовый праздник у английской королевы.
Окна в комнате были закрыты, и потому воздух тяжелел. Маленькая речь полковника осталась без комментариев, но лица слушателей помрачнели. Михаил подумал, не разумнее ли было бы эту тему оставить, но тут вспомнил, что передал не все, порученное ему в Женеве.
— Принц печется о судьбе королевы еще больше, чем о судьбе короля, — начал он, но его тут же грубо перебил гвардейский лейтенант.
— О какой королеве идет речь? Вы имеете в виду эту шлюху за десять франков? Столько она стоила в Париже! Любой парень с десятью франками в кармане мог ее заполучить. А сегодня в каждом министерстве сидят ее сутенеры. Кабинет сейчас не более чем декорация. Лаза Петрович на всех военных назначениях греет руки. Мата Бошкович — всего лишь начальник отдела, но определяет всю внешнюю политику, а своего отца направляет послом во Францию, хотя старик совершенно выжил из ума. На новогоднем приеме дипломатического корпуса у президента Лубе он вообще умудрился наделать в штаны. И принц Петр все еще думает, что его репутация может пострадать, если с этой персоной что-то случится? Скажите ему, нашей репутации ничто не может навредить больше того, что она стала королевой Сербии!
Один из пехотных лейтенантов подошел к Михаилу.
— Не забудьте и ее братьев, этот сброд из семейки Луньевицей. На следующий день после минувших выборов один из них, Никодим, у которого еще и молоко на губах не обсохло, зашел в ресторан, приказал играть национальный гимн, и все должны были встать в его честь, потому как новая скупщина якобы собирается утвердить его наследником престола. Это не слухи, я сам присутствовал там. Каждому известно, что на выборах были сплошные подтасовки и что новый парламент пляшет под дудку этой потаскухи. Если мы сегодня же ночью не добьемся своего, она сделает своих братьев принцами, а эта свинья Никодим станет в один прекрасный день королем. Заслуженные офицеры стояли навытяжку перед молокососом — он им приказал. Да, они подчинились приказу, но в их глазах горело желание вынуть сабли и раскромсать его на куски, а потом и во дворце устроить такую резню, какой город еще не видывал.
Резкий, пронзительный голос лейтенанта действовал Михаилу на нервы. После короткой паузы лейтенант повернулся к полковнику, как будто что-то еще пришло ему в голову.
— Господин полковник, — обратился он, и это прозвучало довольно официально, — учитывая мои заслуги, я прошу Вас разрешить приговор в отношении братьев Луньевицей привести в исполнение лично мне.
Полковник Машин отнюдь не был шокирован, скорее, он смотрел на спрашивавшего так, как если бы ответ требовал длительного обдумывания. Через несколько мгновений сказал:
— Ну, там видно будет. Окончательно мы еще ничего не решили.
Впервые на протяжении разговора он выглядел не совсем уверенным.
— Но Вы не забудете мою просьбу, господин полковник, не так ли? Я имею в виду, когда наступит подходящий момент, — настаивал лейтенант.
— Если момент наступит, Танкосич, — грубовато ответил полковник. — Если дело дойдет до крайности.
Михаил слушал разговор с возрастающей тревогой. Собравшиеся всё более напоминали ему компанию охотников: уже царит всеобщее возбуждение, загонщики расставлены по местам, ружья смазаны, патроны наготове. У него было такое чувство, что только землетрясение или лесной пожар могут удержать их от того, чтобы заняться любимым делом. Как их убедить, что принц Петр действительно настаивал на бескровной смене власти? Что он не считает себя обычным претендентом на трон, а скорее вообще не считает себя претендентом. С пятнадцатилетнего возраста он жил за границей, окончил во Франции военное училище Сен-Сир и с тех пор почти двадцать лет проживал в Женеве, где честно зарабатывал себе на жизнь сначала в качестве бухгалтера в одном небольшом отеле, а затем как переводчик юридической литературы. Это был интеллигентный, в сущности, одинокий человек, без особых претензий — не столько потому, что он был ограничен в средствах, сколько по своей натуре. Уже давно он примирился с образом жизни простого швейцарского бюргера. Несколько лет назад русские начали выплачивать ему небольшое пособие, рассчитывая в перспективе использовать при необходимости Петра Карагеоргиевича как средство давления на Александра Обреновича. Тогда же сыновья Петра — Георгий и Александр — были приняты в Пажеский корпус при русском дворе. Принцу такое внимание со стороны России нравилось: сыновьям обеспечивался довольно приличный уровень жизни, а главное, у них появилась возможность получить хорошее образование. Реакция принца на первые слухи о готовящемся заговоре была отнюдь не восторженной. Но вскоре ему стало ясно, что переворот неизбежен, и, когда Михаил от имени заговорщиков предложил ему трон, Петр слушал, погруженный в свои мысли, нахмурившись; со стороны это выглядело так, будто он вслушивался в знакомую мелодию, к которой никак не мог вспомнить слова.
«В пятьдесят девять лет становиться королем? — произнес он с сомнением. — В таком возрасте ничего не начинают, в таком возрасте подводят итоги. Почему этот молодой простофиля не может улучшить свои дела в Конаке? Почему он не может еще пять — десять лет оставаться на троне, пока я не стану слишком стар для этого? Я бы хотел, я мог бы проигнорировать Ваше предложение, но, видимо, мужчинам из рода Карагеоргиевичей не суждено быть похороненными в швейцарской земле. Бог мне свидетель — много лет я надеялся избежать участия в этой авантюре. Представляют ли себе Ваши друзья то обстоятельство, что, когда я по-настоящему войду в курс королевских обязанностей, я буду слишком стар, чтобы начать их должным образом исполнять?..»
— Что-нибудь еще, капитан Василович?
Резкий голос полковника Машина вернул Михаила к действительности.
— Нет, господин полковник, это все.
Машин встал, некоторые из младших по званию тоже. В армии императора Франца-Иосифа, Михаил
