Ей чуть не стало дурно, но она тут же взяла себя в руки. Раз нет другого выхода из создавшегося положения, она выйдет замуж за Корделла.
Время сейчас главный фактор в борьбе с Элисон, а кого еще Корделл успеет найти за такой короткий срок? Где он возьмет женщину, которая потом не предъявит своих требований? Уна откашлялась.
— У тебя никого нет на примете? Может, давнишняя подруга, которая…
— У меня нет женщин-друзей, — отрезал он. — От подруг мне требовался только секс. Женщины для меня… — Он резко замолчал, прикрыл на мгновение глаза и махнул рукой. — Извини. На твой вопрос я ответил: у меня нет такой женщины, которая помогла бы мне из дружеских чувств.
— Но мы с тобой друзья.
Он непонимающе уставился на нее.
— Ну и что?..
— Я сделаю это, Корделл.
— Что?
— Я выйду за тебя. По крайней мере, пройду через формальности. Буду изображать перед судом, перед тетей Элисон, перед кем угодно, если будет нужно…
— Нет!
— Почему нет? Это будет фиктивный брак. Я не собираюсь ни на что претендовать. Предварительно мы подпишем контракт, который устроит и тебя, и меня. Фактически каждый из нас сможет продолжать жить своей жизнью. Но, конечно, придется жить в одном доме… хоть какое-то время.
— Ты не слышишь меня? — Корделл грубо схватил ее за плечи. — Я сказал…
— Эй! Па! Я закончил!
Крик Энтони с пляжа прозвучал как пистолетный выстрел. Корделл внезапно выпустил Уну, и она, потеряв равновесие, свалилась в воду с шумным плеском. Вынырнув, она увидела напряженное лицо Корделла, смотревшего на нее с плота.
— Черт возьми, Уна, я не нарочно! Как ты?
Уна отвела с плеч мокрые волосы.
— Подумай о том, что я сказала, — выдохнула она, держась за край плота. — Даю тебе время до полуночи. Насколько я понимаю, выбора у тебя нет. Но запомни, я делаю это ради Энтони, а не ради его отца. — Повернув к пляжу, она бросила через плечо: — Ты последний мужчина, которого я выбрала бы в мужья!
Бабушка вернулась в два часа, и тут выяснилось, что она вовсе не была на прогулке, а посетила врача. Уна встревожилась.
— Ты обратилась к врачу? Ба, ради Бога…
— Не паникуй! — Марселла беспечно взмахнула тростью. — Налей мне, пожалуйста, воды. — Она опустилась на стул.
Уна бросилась выполнять просьбу.
— Скажи мне, что случилось. Пожалуйста!
Марселла залпом выпила воду и поставила стакан на стол.
— Вчера у меня возобновились боли в желудке, и утром я попросила Эмили отвезти меня в клинику. Врач сказал, что ничего серьезного, просто отголосок старого… недомогания. Он дал мне лекарство и посоветовал придерживаться диеты. Вот и все. Нет повода для волнения.
— Но почему ты не позвонила мне вчера? Ты знаешь, я примчалась бы тут же и отвезла бы тебя сама!
— Я думала об этом, но потом ты позвонила и сказала, что у тебя ужасно много работы и придется задержаться допоздна…
— Извини, ба. Если бы я знала, что тебе плохо, я бы все бросила.
— Конечно, ты бы так и поступила. Вот почему я не стала беспокоить тебя. Вот только одно. Хотя…
— Что еще?
— Наш заказ на столик в ресторане. Мне ведь сегодня на ужин можно только яйцо и тост, а я категорически отказываюсь платить бешеные деньги за то, что могу отлично приготовить дома. Так что…
— Какие проблемы? Я позвоню и отменю заказ.
— Нет необходимости. Я только что поинтересовалась у Корделла, не желает ли он заменить меня, и он с удовольствием согласился составить тебе компанию. Эмили пригласила Энтони переночевать у них, так что можете не торопиться домой. Вот так. — Марселла встала. — Я, пожалуй, пойду прилягу. Врач посоветовал мне сбросить обороты, и я собираюсь последовать его рекомендациям.
Уна открыла было рот с намерением отказаться, но Марси добавила с лукавой усмешкой в глазах:
— Доктор также сказал, чтобы я избегала стрессов. Волнение может ухудшить мое состояние. — Она отвернулась и медленно вышла из кухни.
Уна чуть не выругалась вслух, но услышала приглушенное хихиканье в коридоре. Так… Значит, бабушка радуется, что коварно организовала интимный ужин для двух своих любимчиков. Интересно, как бы она заговорила, подумала Уна, если бы узнала, что ее драгоценная внучка всего несколько часов назад предложила себя в жены Корделлу Паркеру и была решительно отвергнута?
Около семи Уна с бабушкой были на веранде. Бабушка ставила в вазу цветы, которые принес ей Энтони.
— Что за прелесть этот ребенок! В нем заложено столько любви, которая нуждается в выходе, — говорила бабушка.
Послышались шаги на лестнице, и Уна поняла, что ее кавалер прибыл. Как всегда, при виде Корделла ее захлестнула волна желания. Для ужина в ресторане он надел синий льняной костюм в полоску, более светлую синюю рубашку-апаш, на поясе сверкала серебряная пряжка, блеск которой заставил ее опустить глаза на брюки со складкой и узкие бедра. У нее перехватило дыхание, и она с трудом смогла поднять на него взгляд. Но и в его потемневших глазах угадывалось не меньшее желание. От этого кружилась голова. Он смотрел на нее, еле сдерживая улыбку.
— Куда же девался сорванец с нахальной улыбкой, ободранными коленками и мальчишеской стрижкой? — осведомился он, засунув руки в карманы брюк.
Уна выбрала для вечера одно из своих последних творений — короткое платье изумрудно-зеленого шелка, которое соблазнительно облегало ее женственную фигуру, и она знала, что никогда еще не выглядела лучше, чем сегодня.
Тем не менее под ироническим взглядом Корделла она снова испытывала подростковую застенчивость.
— Той девочки давно нет, — сухо ответила она. — Хотя осталось ее умение постоять за себя. И слава Богу, что осталось. Это ей наверняка понадобится в твоем обществе.
Корделл засмеялся.
— Хорошенький вечерок нам предстоит. — Он посмотрел на часы. — Нам пора. Пока доберемся, пока выпьем в баре перед ужином… Готова?
— Да. — Уна поцеловала бабушку. — Пока, ба.
— Хорошего вам вечера, — пожелала Марселла.
После их ухода она сняла трость со спинки стула, медленно подошла к перилам и взглянула на небо, как бы заклиная его.
— Дело сделано, — сказала она доверительно, будто обращалась к близкому другу. — Я выполнила свой долг. Остальное зависит от тебя. Только смотри, не подведи!
В баре ресторана кипела жизнь. Большую часть публики составляли завсегдатаи, которые болтали, удобно устроившись в мягких креслах вокруг низких круглых столиков орехового дерева. Остальные посетители восседали на высоких табуретах у стойки бара или стояли перед ней. Они с Корделлом
