такое дело тебя привлекает?
Энтони привычным жестом поправил очки, и Уна заметила, как уголки его губ слегка приподнялись в намеке на улыбку.
— Ладно, — ответил он грубовато, — это я смогу.
— Ты отличный парень, Энтони.
Марселла пропустила мальчика вперед, захлопнув за собой дверь. Как только растаяло эхо последнего звука, в наступившей тягостной тишине Уна осознала, что они с Корделлом остались наедине.
— Ну, мне пора, — заторопилась она, желая только одного: оказаться подальше от него.
Он догнал ее у лестницы, спускавшейся от веранды к пляжу, и схватил за локоть.
— Куда ты так торопишься?
Тепло его пальцев, коснувшихся обнаженной кожи Уны, волновало ее, разливаясь волнами по телу. Было приятно, но тревожно. Она стряхнула его руку.
— Ты не слышишь?
Уна подняла на него взгляд и тут же пожалела об этом, потонув в синеве его глаз. Но он смотрел на нее надменно и с вызовом, что вселяло в нее беспокойство.
— Я иду гулять.
— А что, если я составлю тебе компанию?
— Мне не нужна компания, я хочу побыть одна, — монотонно, на одном дыхании, ответила она. — Мне есть о чем подумать…
— Например, о продаже вашей усадьбы?
— И об этом тоже.
Какая несправедливость, что природа наградила мужчину такими длинными и пушистыми ресницами!
— Так и будем стоять здесь весь день? — спокойно поинтересовался Корделл. — Может, все же прогуляемся по берегу вместе? Я пробуду здесь все лето, твоя бабушка сказала, что на выходные ты обычно будешь приезжать. Насколько я понял, у тебя на данный момент нет постоянного мужчины, а я теперь не женат. У нас есть прошлое, в котором нас было двое, ты и я… Так почему бы нам не продолжить эту историю? — Он усмехнулся. — Всего лишь летний роман, Уна. Что ты об этом думаешь?
Если бы Уну так не ошеломило его предложение, она бы поставила его на место сразу, но она была поражена и разгневана. Хотя, если честно разобраться, ей следовало бы признать за ним право сделать ей такое предложение. Ведь она сама позволила ему поверить в то, что занималась любовью с Саймоном Торпом. И всего несколько минут назад бабушка высказалась о ее легкомысленных связях с мужчинами. Бабушка не подозревала, что все эти мужчины были всего лишь ее друзьями, ничем больше.
— Ты предлагаешь мне вступить с тобой в любовную связь? — Уна насмешливо подняла брови. — Тебя не смущает мое… предосудительное поведение? Ты не думаешь, что рискуешь, учитывая все обстоятельства?
— Есть способы избежать риска.
Налетевший с озера ветер растрепал его волосы, сбросив тяжелые пряди на лоб. Корделл нетерпеливым жестом поправил их, на запястье сверкнуло золото.
— Ты сильно изменился, Корделл. — Красивые у него руки, отметила она, длинные тонкие пальцы, ухоженные ногти. Когда пальцы скользили сквозь блестящие черные волосы, странная глубинная дрожь пробегала по телу Уны. — Ты совсем не тот, каким я знала тебя когда-то, — продолжала она холодно. — Говоришь, у нас есть прошлое? Верно, только прошлое — это то, что прошло. Для меня ты остался в прошлом!
Он спустился на ступеньку ниже, отрезая ей путь к пляжу. Теперь их лица оказались на одном уровне, и она смотрела прямо в его синие, губительные для нее глаза.
— Я так и не понял, — резко бросил он, — зачем такой очаровательной девушке, как ты, понадобилось искать развлечений с женатым мужчиной, тем более таким, как Саймон Торп. Ты могла бы завести себе любого, кого захотела. Почему ты решила совратить именно его? Спаси и помилуй! — Голос его стал суровым. — Я знал его до этого немало лет и готов поклясться: он не из тех, кто ищет любовных приключений на стороне.
— Думаешь, ты его хорошо знал? Но ты заблуждаешься. Ты думал, что знаешь меня, но и во мне ты ошибся. — Уне не удалось сдержать горечь. Воспоминания о том лете всколыхнулись в ней с новой силой.
Внезапно Корделл притянул ее к себе за плечи, и не успела она опомниться, как он обжег поцелуем ее губы. Все произошло так быстро, что она не смогла ничего сделать. В наступившем безмолвии слышалось только учащенное дыхание. Губы Уны болезненно покалывало. Во времена их дружбы он никогда не позволял себе с ней никаких вольностей. Сейчас она восприняла его поцелуй как пощечину.
— Не смей больше никогда так себя вести! — выдохнула она.
Глаза ее затуманились слезами. Цинично ухмыляющееся лицо Корделла расплывалось. Он поцеловал ее… В те давние дни Уна душу бы отдала за один, всего лишь один поцелуй Корделла Паркера. Она никогда бы не поверила, что такое может случиться. Короткое рыдание вырвалось у нее прежде, чем она сумела справиться с собой.
— Очень хорошо, — вкрадчиво проговорил он, — и очень убедительно. И к тому же многообещающе! Это лето, — он обвел указательным пальцем верхнюю губу, давая понять, что надолго сохранит память об украденном поцелуе, — обещает оказаться более увлекательным, чем я предполагал. И еще до конца его, драгоценная моя Уна, я затащу тебя в свою постель. Может, тогда я наконец выясню, что могло заставить такого человека, как Саймон Торп, поддаться твоим чарам, пока его жена лежала в больнице в ожидании третьего ребенка. Ты — воплощение вызова, но я его принимаю. — Он презрительно отвернулся от нее и спустился по ступенькам. Вскоре она услышала, как захлопнулась дверь его дома.
В голове Уны царил сумбур. Она медленно спустилась по ступенькам, пересекла лужайку и очутилась на песчаном берегу.
Зачем, зачем она согласилась приехать сюда? Какую ошибку она совершила! Лучше бы ей никогда не приезжать. А как же тогда быть с Энтони с его израненной детской душой? Может, хоть какая-то польза будет от их пребывания здесь? Марселла поближе познакомится со своим правнуком и сумеет вывести его из состояния глубокого отчаяния и смятения. Если бы не этот ребенок, Уна настояла бы на немедленном возвращении в город, несмотря на обещание, данное бабушке.
А теперь она так поступить не может, надо думать об Энтони. Просто ей придется по-иному держаться с Корделлом. Он собирается затащить ее в свою постель, и ей придется приложить немало усилий, чтобы этого не случилось. Согласись она переспать с ним, он обнаружит ее девственность и поймет, что не она была тогда с Саймоном. И ему ничего другого не останется, как прийти к заключению, что это была…
Нет, он этого не вынесет! Узнать, что с Саймоном была Дейзи, женщина, которую Корделл любил слепо, на которую только что не молился!
Уна и тогда и сейчас была уверена, что Корделл возненавидит весь мир, если узнает о предательстве Дейзи. Прикрыть свою кузину она решила не ради Дейзи — ее она презирала за распущенность и лживость, — а ради Корделла, надеясь уберечь его от горькой истины. Теперь у Корделла остались драгоценные воспоминания о жене. И Уне придется делать все, что в ее силах, чтобы эти воспоминания не были омрачены.
В тот же день на озере неожиданно появилась Эмили Торп с тремя детьми. Уна не видела, когда они приехали. После ланча она ушла за дом, в сарай, и провела там два часа, разбирая накопившийся хлам, убеждая себя, что делает это на случай, если Марселле придется продать усадьбу. Но в душе она знала, что всячески пытается избежать встречи с Корделлом.
Было уже около половины пятого, когда она устало опустилась на старый пень у дверей сарая, утирая со лба капли пота грязной рукой. Вдруг открылась дверь черного хода. Ожидая увидеть бабушку, Уна подняла глаза и улыбнулась. Улыбка сменилась удивленным восклицанием при виде направлявшейся к ней по дорожке миниатюрной женщины лет сорока, в матроске и шортах. Уна стремительно поднялась.
