– Наверное, лучше сказать не дотошная, а въедливая. Насколько я понимаю, вы ищете у нас записи с камер, установленных дома у нашего директора?
– Да. Его домашнее записывающее устройство у нас в лаборатории.
Одри прикинула, стоит ли сообщить Ринальди о том, что с этого устройства стерта важная часть информации, и проследить за его реакцией, но потом решила, что ему рано об этом знать.
– Ну вот, – пробормотал Кевин.
Ринальди взглянул на него с таким видом, словно впервые его заметил. Потом перевел глаза на Одри и стал рассматривать ее с равнодушно-насмешливым видом.
– Не понимаю, что вы рассчитываете там обнаружить, – наконец пробормотал он.
– Мне почему-то кажется, что вы об этом догадываетесь.
– Пожалуй, догадываюсь.
– Ну и?
– Несколько кадров со старым шизофреником, бредущим ночью по лужайке у дома нашего директора. Но я не понимаю, зачем вам эти кадры.
Одри наклонилась к компьютеру, за которым работал Кевин. Тот наклонил к ней монитор. Одри прищурилась, но не увидела никакого изображения. Внезапно она рассмотрела напечатанные крупными буквами слова «ЗДЕСЬ ТОЖЕ СТЕРТО!».
– Очень хорошо, – кивнула Одри. – Молодец!
Дотянувшись до клавиатуры, она напечатала: «ПОДЫГРАЙ МНЕ!»
– Очень хорошо, Кевин, – повторила Одри. – Ты не можешь сделать почетче?
– Могу, – ответил Кевин. – У меня есть отличная программа. Она убирает все артефакты, вызванные движением, и уменьшает сползание точек. У нее есть фильтр, который отделит хроматические данные от светового сигнала. Достаточно будет продублировать, а потом устранить чередование, и мы получим прекрасное четкое изображение. Этого человека будет отлично видно.
Кевин нажал еще на какую-то клавишу, и все надписи исчезли с монитора еще до того, как Эдди Ринальди смог бы их разглядеть.
Однако самым странным было то, что Ринальди даже не пошевелился и не попытался взглянуть на монитор. У него был совершенно безучастный вид.
Одри поняла, что Ринальди прекрасно знает, что Кевин только что обнаружил на сервере «Стрэттона» стертые записи.
Выходит, он стер их сам?!
10
У Ника дрожали руки, и он положил их на колени, чтобы Осгуд не заметил его волнения.
– Мистер Осгуд, поймите меня правильно. Я хочу, чтобы мы и дальше работали вместе. Вы хотите спасти деньги, потраченные впустую Мьюлдаром, а я хочу спасти мою корпорацию. Мы оба не желаем остаться в убытке.
Водрузив очки обратно к себе на нос, Осгуд что-то неразборчиво буркнул и смерил Ника ледяным взглядом.
– Мне кажется, – сказал Ник, – что вас нельзя обвинить в безрассудстве.
Краем глаза Ник заметил, что в кабинете появилась блондинка в красных очках. Она стояла у самого входа и ждала от Осгуда сигнала выпроводить Ника.
Понизив голос, чтобы его не слышала блондинка, Ник проговорил:
– Мне кажется, что лично вы никогда бы не позволили Скотту Макнелли и Тодду Мьюлдару выплатить взятку в размере десяти миллионов долларов какому-то китайскому чиновнику, способному ускорить заключение сделки.
– О чем это вы?! – опершись руками на стеклянную столешницу, Осгуд с грозным видом подался вперед.
– Своими действиями Макнелли и Мьюлдар ставят под угрозу само существование вашей фирмы. Если информация об этой взятке просочится на свет божий, «Фэрфилд партнерс» грозят очень крупные неприятности, – развел руками Ник. – Погибнет все, над чем вы трудились всю свою жизнь. Неужели, по- вашему, стоит так рисковать? Неужели у вас нет других путей добиться своего?
– Джейн! – рявкнул Осгуд. – Оставьте нас! Мы еще немного поговорим… Что вы несете, Ник?! – прорычал он, когда секретарша вышла.
– «Стрэттон-Азия».
– Что это такое?
Неужели на этот раз Осгуд действительно ничего не знает? Или он ловко притворяется?
– Ознакомьтесь с содержанием последних двух листов в папке, и вы поймете, каким образом Мьюлдар хочет провернуть это дельце за месяц, а не за год. Называйте, как хотите, но это простая взятка, являющаяся вопиющим нарушением закона США, запрещающего их гражданам, компаниям и представительствам предлагать взятки государственным чиновникам иностранных государств. Вы, конечно, представляете себе, какое наказание грозит вашей фирме за нарушение этого закона.
Осгуд так схватился за папку с документами, что Ник больше не сомневался в его неосведомленности об этой махинации. Водрузив очки на нос, Осгуд погрузился в чтение.
Через несколько минут он поднял глаза на Ника. Обветренное лицо Осгуда налилось кровью. У него был ошеломленный вид.
– Вот это да! – пробормотал он. – Значит, в неведении держали не только вас.
– Я чувствовал, что Мьюлдар что-то от вас утаивает, – сказал Ник.
– Это очень неразумно с его стороны.
– Отчаянные люди склонны к необдуманным поступкам. А мне вся эта сделка не нравится с начала и до конца. «Стрэттон» стоит намного больше тех денег, за которые его продают китайцам. Его с гораздо большей прибылью можно продать и американцам, и при этом не придется выплачивать десять миллионов долларов в виде взяток.
– Черт бы побрал этих мерзавцев! – воскликнул Осгуд.
– Вы знаток ловли тарпона, но теперь мы, кажется, имеем дело с ядовитыми муренами.
– На этот раз Мьюлдар взял на себя слишком много! – свирепо вращая глазами, прорычал Осгуд.
– Он, наверное, думал, что вы отошли от дел…
– Иногда кое у кого возникает желание обвести меня вокруг пальца, – оскалив фарфоровые клыки, прошипел Осгуд. – Они думают, что я совсем в маразме. Каким же горьким бывает их разочарование, когда до них доходит, что это не так. Но раскаиваться им бывает уже поздно…
С Уилларда Осгуда упала маска честного и принципиального предпринимателя. Теперь он был страшен.
– Между прочим, очень многие вас тоже недооценивали, – сказал Осгуд. – Возможно, я один из этих недальновидных людей. Поэтому теперь я вас внимательно слушаю. Какие у вас будут предложения?
11
– Папа! – подбежав к Нику, воскликнула Джулия. – Ты уже вернулся!
– Как видишь!
Поставив чемодан на пол, Ник поднял дочку на руки. При этом у него захрустели кости. Джулия уже была ребенком солидного веса.
– Как дела?
– Хорошо!
У Джулии всегда все было хорошо – дома, в школе, вообще везде.
