рукой: «Дело № 03486. Неизвестный белый мужчина».
Сложенная вдвое бумажка была похожа на самодельную открытку. Снаружи на ней была примитивно изображена церковь, а под церковью красовалась надпись готическим шрифтом: «Иисус любит тебя…»
Одри раскрыла самодельную открытку, примерно представляя, что ждет ее внутри.
«…но все остальные думают, что ты набитая дура!»
Одри скомкала плод жалкой фантазии Роя Багби и выкинула его в металлическую мусорную корзину. В стотысячный раз она посмотрела на уже желтеющую по краям карточку, приклеенную сбоку на мониторе ее компьютера: «Мы выполняем работу Бога на земле».
Интересно, что думает Рой Багби о своем труде? И думает ли он вообще?
Багби ввалился в отдел примерно через час.
– Отпечатки пальцев ничего не дали, – почти торжествующим тоном заявил он.
Значит, отпечатки пальцев убитого пожилого мужчины не совпали ни с одними из базы данных в Лансинге. Одри не очень удивилась. Отпечатки пальцев убитого могли быть в полиции лишь в том случае, если он ранее за что-нибудь привлекался.
– Из него извлекли пули тридцать восьмого калибра, – сказала она. – В латунной оболочке.
– Как нам повезло! – заявил Багби. – Такими пулями стреляет только тысяча разных пистолетов. Не больше.
– Не совсем так, – спокойно продолжала Одри, решив пропустить мимо ушей сарказм напарника и вести себя так, словно он действительно ничего не знает. – Когда в полицейской лаборатории посмотрят эти пули, там наверняка уточнят тип оружия.
Полицейская лаборатория штата Мичиган в Гранд-Рапидсе занималась оружием в этой части штата. Ее специалисты были очень опытными и с помощью разных приборов и базы данных интегрированной системы баллистической идентификации легко находили характерные следы оружия, в котором были применены те или иные боеприпасы.
– Значит, всего через полгода мы все узнаем, – сказал Багби.
– Я надеялась, что вы попросите провести анализ поскорее, когда отвезете туда пули.
– Я? – усмехнулся Багби. – Мне кажется, в Гранд-Рапидс лучше съездить тебе. Такой красавице стоит сделать глазки, и в лаборатории сразу бросят все остальное и вцепятся в твои пули.
– Хорошо. Я сама отвезу пули, – процедила Одри сквозь сжатые зубы. – А что сказали наши осведомители в Гастингсе?
– Никто из стукачей и слыхом не слыхивал о стариках, покупающих крэк в Свинарнике, – буркнул Багби с таким видом, словно делает Одри великое одолжение.
Свинарником в народе звали Гастингс, и Одри этому не удивлялась.
– При этом у него в кармане был не настоящий крэк.
– Ну да, – отмахнулся Багби. – А что ты хотела? Так всегда делают со старыми белыми придурками. Подсунули ему какой-то порошок и скрылись с деньгами.
– Это раздавленное лимонное драже, – сообщила Одри.
– Какая разница, что это такое! Может, старикан что-то заподозрил. Может, он потребовал деньги назад. Может, стал угрожать. Вот его и пристрелили. Забрали бумажник и унесли ноги. И дело с концом.
– А почему не забрали драже?
Багби с безразличным видом пожал плечами и развалился на стальном стуле.
– А почему труп не бросили в каком-нибудь закоулке, а потрудились завернуть его в мешок и дотащить до мусорного бака? На все это нужно время. И силы.
– Может, убийц было двое.
– И на них были резиновые перчатки?
– Какие еще перчатки? – злобно буркнул Багби.
– Лаборатория обнаружила медицинский тальк на ткани мешка. Таким тальком пересыпают новые резиновые перчатки.
– Может, этот тальк от перчаток в самой лаборатории. – Багби со скучающим видом ковырял стенку пальцем.
– Вряд ли. Они не первый день работают! А торговцы наркотиками, в целом, пренебрегают стерильной чистотой. – Теперь пришел черед Одри злиться: Рой Багби явно не давал себе ни малейшего труда пошевелить мозгами, словно все это его вообще не касалось.
– А где Нойс? – прошипел Багби. – Я его не вижу.
– Что?
– Я думал, ты выпендриваешься перед сержантом Нойсом.
«Спокойно! – подумала Одри и стала повторять про себя: – Принимайте друг друга, как и Христос принял вас в славу Божию».
Взяв себя в руки, она негромко проговорила:
– Я ни перед кем не выпендриваюсь. Я просто делаю свою работу.
Багби с трудом выпрямился на стуле и уставился на Одри осоловелыми глазами.
– Я знаю, что вы меня не любите, – с замиранием сердца заговорила Одри, – но не собираюсь извиняться перед вами за то, какая я есть. Боюсь, что вам придется потерпеть. Я вас не осуждаю, так постарайтесь не осуждать и меня. Это не частная лавочка. И принадлежит не вам. Это полиция. Если не хотите расследовать вместе со мной это дело, скажите об этом Нойсу. Или давайте работать.
У Багби был такой вид, словно он не знает, что лучше сделать: придушить Одри или убраться ко всем чертям, хлопнув дверью. Через несколько секунд он прошипел:
– Это ты-то меня не осуждаешь? Да святоши вроде тебя только этим и занимаются. Вы только и делаете, что следите за тем, кто что-то делает не так, и радуетесь, что вы лучше всех. В рай небось собралась? Молишься небось по вечерам? Упрашиваешь своего боженьку?
– Довольно!
В этот момент дверь со стуком отворилась. Вошел сержант Нойс.
– Скажите-ка, – начал он, переводя взгляд с Одри на Багби и обратно, – а вы изучали сводки о лицах, пропавших без вести в нашем городе?
– Сегодня утром, – ответила Одри. – Но сегодня утром в Фенвике никого не искали.
– Проверяйте почаще. Иногда о пропаже родственников заявляют не сразу.
– Вы имеете в виду кого-то конкретного? – спросил Багби.
– Нет, – ответил Нойс. – Но все равно стоит время от времени проверять.
7
Ник связался с Эдди по обычному телефону, не прибегая к электронным средствам коммуникации, так как боялся, что все, проходящее через них, оседает где-то в чреве серверов.
По предложению Эдди они встретились снаружи у юго-западного выхода из административного корпуса, недалеко от помещений службы безопасности. Эдди не хотел разговаривать внутри здания. Интересно, почему? Почему начальник службы безопасности «Стрэттона» не решается говорить внутри помещения, находящегося под его же охраной?
Ник с Эдди шли по мощеной дорожке вокруг стоянки. В воздухе витали запахи навоза с соседних ферм и жженой бизоньей травы.
– Ну и в чем дело? – спросил Эдди, закурив сигарету. – У тебя озабоченный вид.
– У меня? – криво усмехнулся Ник. – Интересно, с чего бы мне волноваться?
– Вот и я говорю.
Оглядевшись по сторонам, Ник прошептал:
– Что ты с ним сделал?
– Это тебе не нужно знать.
