– Извините, – пробормотала она. – Я не хотела…
– Не надо извиняться, – сказала Одри. – Мы понимаем, что вы сейчас чувствуете.
– Ничего, если я закурю? – Кэсси вытащила пачку и выудила из нее сигарету.
Покосившись на Багби, Одри кивнула. В больнице нельзя было курить, но Одри решила не напоминать об этом несчастной девушке. К счастью, Багби тоже молча кивнул.
Кэсси взяла дешевую пластмассовую зажигалку, прикурила и выдохнула облако дыма.
– Его застрелили… Пуля попала ему в рот?
В салоне ритуальных услуг труп привели бы в порядок. Конечно, лицо выглядело бы неестественно, как у всех подретушированных покойников, но, по крайней мере, во рту не зияла бы рана…
– Да, – ответил Багби. Он не стал углубляться в подробности, не сказал, что в Стадлера стреляли дважды. Багби следовал стандартной процедуре, гласившей, что никому ничего нельзя рассказывать, потому что убийце легче будет выдать себя, если он не будет знать, что именно известно полиции.
– О Господи! – воскликнула Кэсси, взяла пустую банку и стряхнула в нее пепел. – За что?.. И кто убил папу?!
– Мы это и стараемся выяснить, – сказала Одри, у которой кольнуло сердце, когда она услышала от взрослого человека слово «папа». При этом она вспомнила о своем папе, от которого всегда пахло по́том, табаком и одеколоном. – Для этого нам требуется ваша помощь. Я понимаю, что вам сейчас плохо и совсем не хочется говорить, но если вы что-то можете нам сказать, говорите. Это может помочь найти убийцу.
– Мисс Стадлер, ваш отец принимал наркотические средства? – спросил Багби.
– Средства? – удивилась Кэсси. – Наркотические? Какие?
– Например, крэк.
– Крэк? Мой папа? Конечно же нет.
– Вы не поверите, какие разные люди попадают в зависимость от крэка, – поспешно добавила Одри. – Такие, о которых вы бы никогда этого не подумали. Самых разных возрастов и профессий. Даже очень почтенные люди.
– Вряд ли мой папа вообще знал о существовании крэка. Он был простой человек.
– А может, он это от вас скрывал? – настаивала Одри.
– Все может быть, но не крэк. Я бы заметила, – выпустив струйку дыма, заявила Кэсси. – Я прожила с ним почти весь последний год. Я бы обязательно заметила.
– Вы уверены? – спросил Багби.
– Я сама не принимаю наркотики, но я хорошо знаю людей, которые принимают. Я ведь художник и живу в Чикаго. Там в среде моих друзей это довольно обычное дело, и я знаю, как ведут себя в таких случаях люди. Папа никогда себя так не вел. И вообще, об этом смешно даже говорить.
– А вы сами из Фенвика? – спросила Одри.
– Я здесь родилась, но мои родители развелись, когда я была маленькая, и мама увезла меня с собой в Чикаго. Я приезжаю… То есть приезжала сюда к нему в гости довольно часто.
– А почему в этот раз вы прожили с ним почти год?
– Он позвонил мне и сказал, что уволился со «Стрэттона». Мне стало за него страшно, ведь он был не вполне здоров… Мама умерла лет пять назад, вот я и приехала, чтобы присматривать за ним. Боялась, что один он не сможет.
– Про наркотики вроде бы все ясно, – сказала Одри. – А принимал ли ваш отец регулярно какие-либо другие лекарственные средства?
Кэсси кивнула и сжала виски пальцами:
– Принимал. Например «Риспердал». Это нейролептик.
– Нейролептик? – воскликнул Багби. – У него что, были проблемы с головой?
Одри закрыла глаза и беззвучно застонала. Даже от слона в посудной лавке можно ждать больше такта, чем от Багби!
Кэсси не спеша повернулась к Багби, посмотрела на него, потушила сигарету о крышку банки и протолкнула окурок в дырочку.
– Он страдал шизофренией, – совершенно спокойно проговорила она. – Почти всю свою жизнь. Но он не был буйным маньяком, – добавила она, повернувшись к Одри.
– А он уходил надолго из дома? – спросила та.
– Да нет. Так, иногда ходил гулять. На самом деле ему полезно было дышать свежим воздухом. Да и сидя дома без работы, он совсем измаялся.
– Чем он занимался на «Стрэттоне»? – спросил Багби.
– Работал в модельном цехе.
– Что это за цех?
– Там изготавливают пробные экземпляры новой продукции: стульев, столов и так далее.
– Он сам уволился? Его не сократили? – спросил Багби.
– Его собирались сократить, а он разозлился и уволился сам.
– Когда вы в последний раз его видели? – спросила Одри.
– В пятницу вечером. За ужином. Я приготовила ужин, мы поели, и он, как обычно, сел смотреть телевизор. А я пошла в комнату, которую использую как студию, и занялась картиной.
– Вы сказали, что вы художница?
– В некотором смысле. Раньше я этим занималась серьезней, но своей галереи у меня никогда не было. Я зарабатываю на жизнь уроками крипалу-йоги.[28]
– Здесь, в Фенвике?
– В Чикаго. В Фенвике у меня нет работы.
– Вы видели отца в тот день перед сном? – спросила Одри.
– Нет, – вздохнула Кэсси. – Я заснула в студии. Прямо на диване перед картиной. Так со мной бывает, когда картина не получается и я много думаю о ней. Я часто сплю там на диване всю ночь. Вот и в тот раз я проспала там до утра субботы. Я встала, позавтракала, а когда к девяти он не появился, я забеспокоилась и пошла к нему, но его у себя не было… Ой, тут нет ничего попить? Очень пить хочется. Просто умираю…
– Я схожу, – сказала Одри. – Что вам принести?
– Все равно.
– Воды? Колы?
– Лучше чего-нибудь сладкого, – неловко улыбнувшись, попросила Кэсси. – Сладкое меня взбодрит. Принесите «Спрайт» или «Севен-ап». Но не колы. От кофеина я схожу с ума…
– Рой, – сказала Одри. – В холле стоит автомат. Там продаются банки с разными напитками. Не могли бы вы?..
Багби удивленно вытаращился на Одри. У него на губах заиграла недобрая улыбка. Казалось, он вот-вот скажет какую-нибудь гадость. Но Одри решила любой ценой поговорить с Кэсси Стадлер с глазу на глаз. Почему-то ей казалось, что без Багби девушка будет с ней откровенней.
– Хорошо, – поколебавшись, сказал Багби. – Сейчас принесу.
Дверь за ним затворилась, и Одри откашлялась, чтобы начать разговор, но первой заговорила Кэсси:
– Он ведь на вас за что-то злится, правда?
«Боже мой! Неужели это так заметно!» – подумала Одри, но изобразила удивление и спросила:
– Кто? Детектив Багби?
– У него такой вид, словно он вас глубоко презирает, – кивнула Кэсси.
– У нас с ним нормальные рабочие отношения.
– Странно, что вы спускаете ему это с рук…
– Давайте лучше поговорим о вашем отце, – улыбнувшись, перебила девушку Одри.
– Хорошо, хорошо. Извините! Я это просто так сказала. – Кэсси снова плакала, вытирая слезы ладонью. – Я представить себе не могу, кто мог убить папу! И за что!.. Но мне кажется, что именно вы обязательно найдете убийцу!
У Одри тоже навернулись на глаза слезы.
