удовольствием побеседую с вами подольше.
– У нас не очень много вопросов, – буркнул блондин.
– Прошу вас, задавайте.
– Как вам известно, на прошлой неделе был найден труп сотрудника корпорации «Стрэттон», – начала негритянка. Она была очень миловидна и отличалась приятными манерами.
– Да, – сказал Ник. – Это был Эндрю Стадлер. Какое несчастье!
– Вы знали Эндрю Стадлера? – продолжала негритянка.
– К сожалению, нет, – покачал головой Ник. – У нас сейчас пять тысяч сотрудников, а два года назад их у нас было десять тысяч, – увы, нам пришлось многих сократить. Мне очень жаль, но у меня нет физической возможности познакомиться с каждым из них лично.
– И все же вы пришли к нему на похороны, – заметила негритянка.
– Конечно. А что в этом такого?
– Вы всегда ходите на похороны своих сотрудников? – спросил блондин.
– Не всегда, но, по возможности, хожу. К сожалению, теперь не все из наших сотрудников рады меня видеть… И все же, я чувствую, что отдать последний долг уважения усопшему – это самое малое из того, что я могу для него сделать.
– Значит, вы не были знакомы с Эндрю Стадлером? – спросила Ника негритянка.
– Нет. Не был.
– Но вы были в курсе его проблем, правда?
– Каких именно?
– Личных проблем.
– Я слышал, что ему приходилось лежать в больнице, но что из этого? Очень многие люди страдают психическими расстройствами, но мало кто из них опасен для общества.
– А откуда вы знаете, что он лежал в больнице? – тут же спросила Ника негритянка. – Вы знакомились с его личным делом?
– Кажется, я читал об этом в газете.
– В газете об этом не писали, – сказал блондин.
– А по-моему, писали, – возразил Ник. – Там было что-то о его проблемах с психикой, да?
– Но о больнице там не писали, – не терпящим возражений тоном заявил блондин.
– Значит, мне кто-то рассказал об этом.
– Ваш директор службы безопасности Эдвард Ринальди?
– Возможно. Я точно не помню.
– Понятно, – пробормотала негритянка и стала что-то записывать к себе в блокнот.
– Мистер Коновер, а Эдвард Ринальди говорил вам, что считает Эндрю Стадлера человеком, зарезавшим вашу собаку? – спросил Ника белобрысый полицейский.
Ник зажмурился, пытаясь вспомнить, о чем договорился с Ринальди.
«– Я скажу ей, что раньше вообще ничего не слышал о Стадлере. Ты ведь так ей и сказал?
– Именно так. Скажи ей, что кто-то, наверное, взбесившийся от злости уволенный работник „Стрэттона“, выпотрошил твою собаку, и ты обратился в полицию. Но кто именно этот маньяк, ты не знаешь».
– Нет, Эдди не называл никого по фамилии, – сказал наконец Ник.
– Точно? – с удивленным видом спросила негритянка.
Ник кивнул.
– Сказать вам по правде, для меня это был очень тяжелый год. Я возглавляю компанию, уволившую половину своих сотрудников. Какое, вы думаете, ко мне теперь отношение?
– Вас в Фенвике не очень любят? – подсказала Нику негритянка.
– Мягко говоря… Каких только писем я не получаю от своих бывших сотрудников! На меня злятся, мне жалуются на жизнь так, что у меня разрывается сердце!
– Вам угрожают?
– Возможно.
– В каком смысле – возможно? – спросил мужчина-полицейский.
– Видите ли, здесь на фирме я не сам вскрываю свою почту. И письма с угрозами сразу направляются в службу безопасности. Я не хочу их читать.
– Вы не хотите их читать? – удивился блондин. – А я бы почитал.
– А зачем? Чем меньше знаешь, тем спокойней спишь.
– Вы так думаете? – опять удивился блондин.
– Конечно. Зачем шарахаться от каждой тени?
– Мистер Ринальди сообщил вам, зачем он изучает личное дело Эндрю Стадлера? – настаивала негритянка.
– Я даже не знал, что Эдди изучал дело Стадлера.
– Значит, мистер Ринальди не сообщал вам о том, что занимается Стадлером? – не унималась она.
– Нет. Он вообще никогда ничего не говорил мне ни о каком Стадлере. И я вообще не сую нос в то, чем он занимается, раз он успешно справляется со своими прямыми обязанностями.
– Мистер Ринальди никогда не упоминал вам фамилию Стадлер?
– По-моему, нет.
– Вы меня запутали, – заявила негритянка. – Разве вы сами только что не сказали нам, что мистер Ринальди мог сообщить вам о том, что Эндрю Стадлер ложился в больницу. Но ведь при этом он не мог не упомянуть вам фамилию Стадлера.
Ник почувствовал, что за воротник ему течет тоненькая струйка пота.
– После гибели Эндрю Стадлера Эдди Ринальди мог вскользь упомянуть мне его фамилию, но, честно говоря, я уже не помню.
– Вот как? – пробормотала негритянка и замолчала.
Ник поборол желание вытереть потную шею, не желая демонстрировать, что нервничает.
– Мистер Коновер, – заговорил белобрысый полицейский, – в течение года с начала увольнений к вам в дом несколько раз проникали неизвестные. Это так?
– Да.
– К вам проникал один и тот же человек?
– Трудно сказать точно, но, наверное, да.
– Он вам что-нибудь писал?
– Да. Он писал на стенах. Краской из баллончика.
– Что именно он писал? – спросила негритянка.
– «Здесь не спрячешься».
– Так и писал?
– Да.
– Вам угрожали смертью?
– Нет. С тех пор как два года назад начались увольнения, мне время от времени угрожали по телефону, но убивать меня никто, кажется, не собирался.
– А как вы рассматриваете убийство вашей собаки? – спросил блондин.
– Как я его рассматриваю? Это дело рук сумасшедшего. Маньяка! – немного подумав сказал Ник и тут же прикусил язык.
А что, если полицейские решат, что под «сумасшедшим» он имеет в виду Стадлера?
И действительно, негритянка с мрачным видом кивнула и что-то записала к себе в блокнот.
– А что в полиции Фенвика? Кого-нибудь подозревают?
– Кто их знает!
– Мистер Ринальди участвует в обеспечении вашей личной безопасности за пределами работы? – спросила негритянка.
