Некоторое время Эдди с испытующим видом разглядывал Ника.
– Меня об этом не спрашивали, а в полиции надо говорить только то, о чем тебя спрашивают. Это золотое правило номер один.
Ник кивнул.
– Меня тоже пока об этом не спрашивали, но если спросят, мы должны давать одинаковые показания. Давай скажем, что я тебя позвал и ты приехал. Ничего подозрительного в этом нет. Ведь ты же начальник моей службы безопасности!
– Ничего подозрительного… – повторил Эдди Ринальди. – Ну да… Знаешь, что? Не волнуйся ты так! По-моему, ты слишком много переживаешь!
13
Когда Ник вернулся к себе, Марджори Дейкстра с озабоченным видом протянула ему листок бумаги.
– Вам надо безотлагательно туда позвонить! – сказала она Нику.
На листке бумаги значился телефонный номер. Под ним четким красивым почерком Марджори было написано «Директор Дж. Сандквист».
Джером Сандквист. Двадцать пять лет назад он был у Ника учителем математики. Ник запомнил его как спортивного вида молодого человека, бывшего теннисиста, мерившего кабинет широкими шагами и старавшегося, чтобы ученики не скучали на его уроках. Хотя Сандквист и общался со школьниками достаточно дружелюбно, он не допускал ни малейшего панибратства с их стороны, и все относились к нему уважительно. Ник усмехнулся, вспомнив парту, за которой сидел. Ее рама была изготовлена из стальных трубок, а под сиденьем у нее была корзинка для учебников из металлической сетки. Эти парты и сейчас по-прежнему изготавливались в Фенвике на стрэттоновском заводе. Ник точно не помнил, но вроде бы такие парты продавались по сто пятьдесят долларов за штуку при себестоимости в сорок. При этом за долгие годы конструкция этих парт не претерпела особых изменений.
– Ник? – произнес Сандквист дружелюбным, но довольно сухим тоном. – Хорошо, что вы позвонили. Нам надо поговорить о вашем сыне.
Школа, в которую вместе с остальными старшеклассниками ходил Лукас, а когда-то и сам Ник Коновер, размещалась в большом кирпичном здании с высокими окнами. Перед школой красовалась лужайка с живой изгородью из можжевельника вроде тех, которые часто видишь напротив универсамов и офисных зданий, не отдавая себе отчета в том, что, при всей своей заурядности, они требуют постоянного ухода садовника. Ник вспомнил, какими маленькими и ничтожными показались ему и школа, и живая изгородь, когда он вернулся домой на каникулы после первого семестра в Университете штата Мичиган. Теоретически школа и теперь должна была показаться ему маленькой, но, на самом деле, школьное здание здорово разрослось и расширилось за счет новых пристроек, обзавелось новой облицовкой фасада и выглядело теперь почти новым. Во многом процветающий вид школьного здания объяснялся тем, как разрослась за последние двадцать лет корпорация «Стрэттон», стоимость которой три года назад перевалила за два миллиарда долларов. Однако чем выше взлетишь, тем больнее падать. Кроме того, падение «Стрэттона» грозило превратиться в Фенвике в лавину, способную привести к непредсказуемым последствиям.
Ник вошел в школьное здание сквозь двойные стеклянные двери и принюхался. Хоть школа и изменилась, внутри она пахла почти по-прежнему. Повсюду витал знакомый Нику грейпфрутовый запах дезинфекции. Скорее всего, закупленная в 1970 году бочка дезинфицирующего вещества еще не закончилась. Из столовой, как обычно, пахло подгоревшим гороховым супом. Этот запах, как и вонь кошачьей мочи, был неистребим. Школьники и учителя, вдыхавшие его каждый день, скоро к нему привыкали, но он ошеломлял их, когда они возвращались в школу после долгих летних каникул и снова окунались в ароматы лака для волос, которым обильно поливали себя старшеклассницы, в запахи вареных яиц из портфелей школьников, а также в запахи дезодорантов, пота и кишечных газов, витавшие вокруг снующих по школе представителей молодого поколения Фенвика.
Тем не менее очень многое изменилось. Раньше школьников привозил по утрам школьный автобус, теперь их довозили до школы родители на минивэнах или кроссоверах, а зачастую школьники приезжали в школу на своих машинах. Раньше в школе вообще не было чернокожих детей, по крайней мере не более одного или двух в каждом классе, – теперь же тон в школе задавали именно чернокожие ребята, похожие на рэперов, и белые ребята, которые во всем им подражали. К школе пристроили ультрасовременное новое крыло, напоминающее своим видом частную школу. Раньше в школе была курилка, в которой длинноволосые мальчишки, одетые на манер металлистов, дымили сигаретами и смеялись над отличниками вроде Ника. Теперь курение в школе полностью запретили, поклонников тяжелого рока совсем не было видно, зато появились готы с кольцами в носу.
Когда Ник учился в школе, он очень редко бывал в кабинете у директора и теперь с интересом разглядывал новые тяжелые шторы и красивый ковер на полу, а также украшавшие стены фотографии любимцев Джерома Сандквиста – прославленных теннисистов. Джером Сандквист не очень изменился. Теперь он был не молодым учителем, а директором школы и читал мораль, пожалуй, чаще, чем раньше, но от директора школы другого ожидать и не приходилось.
Сандквист вышел из-за стола и церемонно пожал Нику руку. После этого они уселись в мягкие кресла у стены. Сандквист покосился на лежащую у него на письменном столе бумагу, он явно знал наизусть ее содержание.
– Красиво у вас тут стало, – сказал Ник.
– Вы имеете в виду школу или мой кабинет?
– И то и другое.
– Нам помогают родители, сами когда-то ходившие в эту школу, а их немало. Процветание родителей – залог процветания школы. Надеюсь, ваши нынешние трудности скоро будут преодолены. Не сомневаюсь, что в этой связи у вас самого сейчас много проблем.
Ник пожал плечами.
– Насколько я помню, вы хорошо учились, – сказал Сандквист.
– По мере способностей.
– Скажем, вы неплохо учились, – усмехнувшись, сказал Сандквист. – По-моему, я так и не сумел привить вам любовь к алгебре и началам анализа. Вас больше интересовало практическое применение геометрии на хоккейном поле в плане подходящего угла броска шайбы в ворота между ног вратаря… Впрочем, экзамены вы всегда сдавали успешно. Еще помню, что вас обожали все девочки. Еще бы – высокий, голубоглазый, дважды вывел хоккейную команду нашей школы в полуфинал.
– Один раз в полуфинал, а второй – в финал.
– Да? В любом случае с тех пор таких успехов нам добиться больше не удавалось.
– Может, вам поискать нового тренера?
– Вроде бы наш новый тренер неплох. Как бы то ни было, он зарабатывает больше, чем я. И вообще трудно сказать, когда виноват тренер, а когда – игроки… Впрочем, вы занятой человек, так что давайте перейдем к делу.
– У Люка сейчас много проблем, – невольно стараясь защитить своего сына, начал Ник. – Я это понимаю и стараюсь сделать для него все, что в моих силах.
– Разумеется, – с некоторым сомнением в голосе произнес Сандквист. – Вам известно, что вашему сыну три дня запрещено появляться в школе? Дело в том, что его поймали с зажженной сигаретой во рту.
– Помню, раньше у вас была курилка.
– Больше курилки нет. В школе и на школьной территории курение категорически запрещено. Это известно всем.
– Разумеется, я против того, чтобы Лукас курил, – вставил Ник.
