впереди, высматривая вероятного стрелка, и, мельком заметив до боли знакомое лицо, вероятно, какого-то старинного приятеля, продолжал шарить глазами и…
…и услышал опять по-немецки: «Восемь секунд до выстрела».
И вот опять мелькнуло перед глазами знакомое лицо, и тут я вспомнил: да это же Майлс Престон! До него всего фута три-четыре. Да, сомнений нет, это он, мой старый собутыльник, иностранный корреспондент, с которым я подружился в Восточной Германии, в Лейпциге, несколько лет назад.
Майлс Престон?
А зачем он здесь? Если он намерен писать о слушаниях, то почему он сидит не на балконе для прессы? Почему он околачивается здесь?
Нет, не может быть.
Балкон для прессы слишком далеко отсюда.
Иностранный корреспондент, с которым я подружился… Нет, это он подружился со мной.
Он сам подошел тогда ко мне, когда я сидел в одиночестве в баре. Первым представился. А потом, когда я служил в Париже, тоже вертелся там – неспроста ведь.
Да его же приставили ко мне, новому завербованному «кадру» ЦРУ! Классическое использование объекта «втемную». Его задача заключалась в том, чтобы подружиться со мной и исподволь выведывать мои интересы, мои мысли…
Иностранный журналист – прикрытие, прямо скажем, идеальное.
Охранник чуть ли уже не бежал ко мне с решительным видом.
Майлс Престон – он многое знал про Германию.
Майлс Престон – он же ведь вроде не был немецким гражданином. Все ясно – он был, он должен был быть сотрудником штази, германским агентом, а теперь шпионом «на вольных хлебах». Да он же и думает на немецком языке!
«В обойме двенадцать патронов», – промелькнула у него мысль.
Наши глаза встретились.
«Шесть секунд».
Да, я опознал Майлса, а он узнал меня, я был просто уверен в этом. Несмотря на грим, несмотря на седые волосы и бороду, очки. Глаза-то ведь мои, и их особое выражение, когда я узнал его, – вот что меня выдало.
Он посмотрел на меня как-то холодно, почти безразлично – глаза у него слегка прищурены в напряжении. Затем отвернулся и со свирепым выражением уставился на самый центр зала. На дверь, которая сейчас со стуком распахнулась.
Да, это, без сомнений, он – стрелок!
«Больше двух пуль мне не понадобится», – подумал Майлс.
Из двери в передней стене зала вышел какой-то человек.
По залу прошел гул. Присутствующие вытянули шеи, стараясь разглядеть, кто появился.
«Офицер безопасности?» – подумал Майлс.
Оказалось, что вошел председатель комитета, высокий, седовласый, с военной выправкой мужчина в серо-синем костюме. Я сразу же узнал его – сенатор-демократ от Нью-Мексико. Он на ходу разговаривал с каким-то человеком, шедшим позади, с кем, пока не разобрать, он в тени.
«Взвожу курок», – услышал я мысль.
И я в этот миг опознал силуэт за дверью.
«Выход свободен».
Человек позади председателя – это Хэл Синклер. Публика еще не поняла, кто появился перед ней, но через секунду-другую непременно поймет. И Майлс Престон…
Нет! Не бывать этому! Теперь мой черед действовать!
«Вот он входит. Надо стрелять!» – промелькнула мысль у Майлса.
И тут Харрисон Синклер, высокий и величавый, безупречно одетый, со сбритой бородой и тщательно причесанный на пробор, медленно шагнул в дверь в сопровождении телохранителя.
Весь зал одновременно ахнул и тут же взорвался единым криком.
70
В зале стоял шум и гам, шепот вмиг перерос в громкие изумленные выкрики, они становились все громче и громче.
Как же? Непостижимо! Таинственным неизвестным свидетелем оказался… умерший человек! Человек, которого похоронили несколько месяцев назад, и вся страна скорбела в связи с его смертью.
На балконе для прессы возник вихрь. Несколько человек ринулись к выходу в конце зала, наверное, срочно звонить по телефону.
Синклер и председатель комитета, который, конечно, понимал, что появление Синклера в зале ошеломит всех, но такого неистовства не ожидал, продолжали не спеша идти по залу к месту, где должен был приносить клятву и выступать свидетель.
Охранник с короткой стрижкой кинулся ко мне, на ходу расстегивая кобуру, он с каждым шагом приближался, стремительно сокращая расстояние…
Майлс встал, но никто в этом кромешном аду не обратил на него никакого внимания. Вот он сунул руку во внутренний нагрудный карман пиджака.
«Пора!» – сверкнула у него мысль.
Я нажал кнопку спереди правого подлокотника, тиковая панель слегка щелкнула и подскочила вверх, открыв спрятанный внутри пистолет, удобно уложенный в полую металлическую трубу дулом вниз, рукояткой вверх.
В нем всего два ствола и два патрона. В этом и недостаток американского пистолета марки «дерринджер», но зато он безотказен, да есть еще у него и другие достоинства.
Курок пистолета взведен заранее. Я выхватил его, палец привычно отодвинул предохранитель и…
Между мной и убийцей свободного пространства уже не было. Бросившийся ко мне охранник невольно загородил Майлса.
И вдруг всю эту ужасную суматоху, невероятный гам перекрыл душераздирающий крик, крик женщины, раздавшийся откуда-то сверху, и тут же сотни голов вздернулись вверх, туда, откуда несся этот режущий уши крик. Он исходил из квадратной ниши в стене, предназначенной для установки телевизионных камер, но сейчас там поблескивал не объектив камеры – вместо него стояла женщина и орала во всю силу своих легких:
– Синклер! Ложись! Па-па! У него пистолет! Ложись! Они хотят убить тебя! Ложись!
Да это Молли!
Зачем, черт бы ее побрал, она забралась туда?
Но теперь уже нет времени думать. Охранник с короткой стрижкой встал, как вкопанный, повернулся направо, в растерянности посмотрел вверх и на какой-то миг, на долю секунды, открыл для меня цель…
…и в тот же миг, поймав на мушку Майлса, я выстрелил.
В моем пистолете была вовсе не пуля. Нет, слишком дорого обошелся бы промах, бить надо было наверняка. Поэтому мы зарядили его патроном калибра 0,41 дюйма от охотничьего ружья «магнум», в нем было набито полфунта свинцовой дроби. А это сто двенадцать дробин.
Охотничий патрон в боевом оружии – надо же до такого додуматься!
В зале раздался громовой грохот выстрела, вызвавший новую какофонию испуганных вскриков. Люди в панике срывались со своих мест и, сломя голову, неслись к выходам, некоторые из них бросились на всякий случай на пол, ища укрытия.
За пару секунд до того, как охранник прыгнул на меня и навалился своим телом, я увидел, что попал в немца, скрывавшегося под именем Майлса Престона. Голова у него откинулась назад, левой рукой он
