— Генерал Ноултон, — сказала она, — вас просит директор ЦРУ.
Несколько минут спустя зазвонил телефон в маленьком фермерском домике в пригороде Александрии, штат Вирджиния. Он был расположен недалеко от сельской дороги, уединенно, в нескольких милях от других построек, и огорожен спрятанным в зарослях кустов и деревьев электрифицированным забором. Крыша домика была утыкана серыми микроволновыми антеннами.
— Макманус слушает, — произнес человек, поднявший трубку. Это был Лесли Макманус, отставной офицер вооруженных сил. Он с минуту слушал, делая пометки в блокноте, затем произнес:
— Слушаюсь, — и положил трубку.
19
Бостон
Проведя за рулем более девяти утомительных часов и сделав только одну остановку, Стоун вернулся в Бостон.
Элфрид Стоун, полностью одетый, сидел на стуле в больничной палате. Кровать была заправлена.
Когда вошел Чарли, отец вздрогнул и сказал с упреком:
— Это ты? Я звонил тебе в Нью-Йорк, даже… даже по рабочему телефону. Где ты пропадал, черт побери?
— Извини.
— Я уже собирался вызвать такси. Сегодня утром они вдруг решили меня выписать. Ты не мог бы отвезти меня домой? — Он с отвращением обвел взглядом палату. — Я уже по горло сыт этой больницей.
Было начало десятого вечера.
Несколькими часами раньше по ступеням маленького желто-коричневого домика поднялись хорошо одетые мужчина и женщина средних лет. Подойдя к двери, они позвонили. Прошла минута, две, три… Казалось, они стоят у двери уже целую вечность. Но они точно знали, что хозяйка дома. Все было подготовлено очень тщательно: таков был стиль работы нанявших их людей. Оба они точно знали, что в это время старуха спит в своей маленькой, трогательно обставленной спальне на втором этаже. Для того, чтобы спуститься вниз, ей потребуется немало времени.
Со стороны они казались респектабельной супружеской парой. Мужу было около сорока. Это был лысеющий, немного полноватый, но явно очень сильный мужчина. Остатки его темных с проседью волос были коротко подстрижены. Он был одет в синий костюм в тонкую полоску, голубую рубашку и пестрый галстук. Поверх костюма было накинуто верблюжье пальто.
Жена была на пару лет моложе. Это была крепкая, невысокая женщина. Она была далеко не красива, но явно тщательно занималась своей внешностью. Большие карие глаза были слишком сильно накрашены, на лоб падала прямая и ровная челка. На ней было надето строгое платье с воротником а-ля Питер Пэн.
За дверью послышался шорох, женщина и мужчина быстро обменялись взглядами.
Они говорили на безукоризненном английском языке с легким среднезападным акцентом. Скромным источником их существования была небольшая дизайнерская фирма, которой они совместно владели и управляли. Заказчиков у них было немного. Женщина получила художественное образование в Ленинграде, в Академии художеств СССР, затем училась в Москве.
Дверь приоткрылась, из-за нее выглянула старуха.
— Вам кого? — спросила она.
Бедняжка была даже дряхлее, чем они ожидали.
— Айрин? — молодая женщина мило улыбнулась, глядя на старушку доверчивыми глазами.
— Да… — Теперь она была еще подозрительнее и глядела на них, сжимая в сухоньком кулачке свою металлическую палку.
— Айрин, я Элен Стивенс, а это Боб. Мы добровольцы службы социальной помощи старикам нашего города. — Темноволосая женщина опять улыбнулась и добавила: — Нам рассказала о вас Руфь Боуэр.
Так звали соседку старушки, время от времени приходящую к ней помочь по хозяйству. Их проинструктировали об этом перед визитом.
Напряжение и подозрительность исчезли из глаз хозяйки дома.
— О, пожалуйста, проходите.
Пока они проходили в дом, гостья болтала не переставая.
— Я не знаю, говорила ли вам Руфь о том, что наша служба посылает нас помогать кое в чем старым людям. Ну, сходить за них в магазин, переставить что-нибудь в доме… что скажете. — Дверь за ними захлопнулась.
Анна Зиновьева медленно ковыляла через маленькую гостиную к обитой коричневым твидом софе в прозрачном клеенчатом чехле.
— О, спасибо, спасибо вам большое, — ответила она.
— Послушайте, Айрин, — усаживаясь на стул рядом с софой, вмешался мужчина, — к вам сегодня утром кто-нибудь приходил? Это очень важно для нас. — Он смотрел на нее пристально и сразу заметил промелькнувший в глазах старухи ужас, который сам по себе был положительным ответом.
— Нет, — пробормотала она, кусая губы.
Да. Она с кем-то говорила.
— Чего он от вас хотел? — спросила его жена.
— Сюда никто не приходил, — уже в ужасе проговорила Зиновьева. — Умоляю вас, я не…
Женщина перебила ее, перейдя на русский язык и называя старуху уже ее настоящим именем.
— Нет, — выдохнула Зиновьева. Опять! Они пришли опять! Она не могла поверить своим глазам. Они знали ее имя, которым ее никто не называл уже много десятков лет.
— Пожалуйста, оставьте меня в покое, — тихо плача, проговорила Зиновьева. Она вся дрожала крупной дрожью, не в силах сдержать охвативший ее ужас. — Что вы хотите узнать? Что вы хотите узнать от меня?
— Очень немного, — мягким, приятным голосом ответил мужчина. — Только то, о чем расспрашивал человек, посетивший вас сегодня утром.
В конце концов старуха рассказала все.
Женщина перевернула тело и, завернув халат на бедре, сделала небольшой надрез ножом. Немного раньше они сломали бедняжке тщедушную шею. Сначала артериальная кровь била вверх струей, затем потекла медленным красным потоком. Очень скоро иссяк и он.
— Готово, — сказала женщина.
Ее муж натянул резиновые перчатки и достал из принесенного с собой чемоданчика стеклянный пузырек и длинный ватный тампон.
— Это опасно? — спросила она, кивком указывая на жидкость, впитывающуюся в надрез.
— Я бы никому не советовал до этого дотрагиваться, — ответил он. — Это клостридиум волчий. Страшная вещь, но незаменимая в работе.
Это был препарат, ускоряющий естественное разложение тела. Когда старуху обнаружат, она будет выглядеть так, будто умерла уже несколько недель назад. Все будет указывать на то, что она поскользнулась и упала с лестницы, ударившись головой. Такое иногда случается со старыми одинокими людьми.
Будь у них время, они бы могли остаться и увидеть действие препарата. Через несколько дней от тела останется лишь скелет, сухожилия и кашеобразная лужица. Опознать труп будет совершенно невозможно. Не будет ничего, только кучка пузырящихся органических тканей.
Мужчина вытащил тампон из раны и встал.
