за здоровье королевы.
– Долгих ей лет, – провозгласил Кен. – Да хранит ее Господь!
Кен состоял в добровольном резерве территориальной армии и служил в полиции соседнего графства Вустершир. Они с Бобом встретились в «Грозди», чтобы вместе с друзьями отметить серебряный юбилей ее величества, – в тот год подобные торжественные встречи проходили по всей Великобритании.
– Ваше здоровье, ребята, – присоединился к ним Тони Берберри, хозяин заведения. – Давненько я тебя не видел, Кен. Как служба?
Тони, шумный, веселый малый, всю жизнь проработал в пивных и никогда не служил в армии. Его личное обаяние, а также умение держать язык за зубами привлекли братство десантников сначала в «Империал», паб, где он работал барменом в середине шестидесятых. Затем Тони перебрался в «Гроздь», и десантники последовали за ним. Лучших завсегдатаев нечего было и желать, ибо десантники платили щедро, пили в меру и вели себя пристойно, а их репутация охраняла заведение от менее приятных посетителей.
Была в этом и обратная сторона – постоянное ожидание взрыва бомбы, подложенной террористом из ИРА, однако ребята сами несли дежурство, обеспечивая собственную безопасность, а бдительностью и опытом они нисколько не уступали самым дорогостоящим охранным предприятиям в мире.
Тони был знаком с тремя поколениями бойцов SAS: одни послужили в Малайзии, другие на Борнео, а третьи совсем недавно вернулись из Омана. Воспоминания о вместе пройденных войнах связывало их неразрывными узами. Разумеется, всем им довелось побывать и на других театрах военных действий, а также в горячих точках, которые ненадолго привлекали внимание Министерства иностранных дел и Министерства по делам Британского Содружества, но только небольшими группами по два-три человека. Эти люди не имели права рассказывать о «локальных конфликтах» даже своим, не то что посторонним; оттого братство коммандос имело слишком мало почвы для общих воспоминаний, помимо трех относительно крупных кампаний, в которых участвовали целые батальоны.
Боб Беннет, уроженец Херефорда, хорошо знал многих местных знаменитостей. Он принялся обсуждать их с Кеном Бортуиком. Время шло, и компания понемногу рассасывалась, друзья отправлялись догуливать в другие пивные. К столику подсел валлиец с местной красоткой, обнимающей его за талию. Девушка была пьяна в стельку, но валлиец еще мог говорить членораздельно. Он усыпил подружку, спев ей колыбельную своей родины, и был вознагражден за усилия восторженными криками десантников.
В одном из них, похожем на медведя, с лапищей, в которой полностью тонула кружка с пивом, Боб узнал сержанта, уроженца Фиджи. Вместе со своим другом сержант вспоминал давно сгинувших на Борнео соратников, и валлиец слушал их, затаив дыхание. Разговор перешел на какого-то фиджийца по имени Лабалаба, которого, похоже, знали все, и затем кто-то упомянул Салалу.
– Я был в Салале, – вмешался валлиец, – служил в Маскатском полку, будучи командирован из валлийских фузелеров. Был инструктором по стрелковому оружию, обучал ребят обращению с новой винтовкой FN. – Он просиял. – Как это здорово – встретить тех, кто тоже побывал там. Право, такое случается нечасто.
Валлиец угостил всех сидящих за столом пивом. Боб Беннет также получил кружку, но Кен к этому времени уже ушел.
В «Грозди» и после закрытия оставались посетители. Наконец валлиец покинул пивную. Держась в отдалении, Боб проследил за его красным «эскортом». Высадив свою подружку в центре города, валлиец выехал на шоссе А-438 и направился на запад. В деревушке Бродбери «эскорт» свернул к крошечной гостинице. Оставив машину на шоссе, Боб скрылся в тени ухоженного сада. Он хорошо знал это место, недавно купленное американской супружеской парой.
Проехав мимо главного здания, «эскорт» остановился перед одним из двух коттеджей. Боб решил, что увидел достаточно. Он возвратился в Херефорд, к своей жене Лин.
Шесть дней в неделю Спайк Аллен тратил утром сорок минут на пробежку по Гайд-парку. Он редко получал удовольствие от этого занятия, однако в свои сорок с лишним был вынужден чем-то компенсировать любовь к хорошей еде, чтобы не присоединиться к большинству сверстников, которые отрастили брюшко и уподобились груше. В тот день Спайк в половине девятого утра вернулся домой; его жена уже ушла в Британский музей, где работала помощником куратора.
Как всегда, первым делом он проверил автоответчик. Там было сообщение с просьбой перезвонить в Вустер. Хотя этот номер не принадлежал никому из «местных», он значился в списке осведомителей. Это были люди, в основном из центральных графств, Уэльса и Южной Англии, добровольно поставлявшие информацию, которая могла заинтересовать Комитет.
Спайку ответили после первого же звонка.
– Привет, Кен. Это Спайк, ты просил перезвонить.
Кен Бортуик, бывший сержант-майор SAS, а ныне констебль, не стал тратить время на любезности.
– Спайк, возможно, ты сочтешь наши опасения беспочвенными, и все же выслушай меня. Вчера вечером я был в «Грозди» вместе с Бобом Беннетом из батальона «B». Он уже в отставке, приехал в отпуск из Германии. Я ушел домой рано, но сегодня утром мне позвонил Боб и сообщил о потенциальной проблеме. Он не знает ни про тебя, ни про наше знакомство. Ко мне обратился просто потому, что я служу в полиции и перед уходом успел посмотреть на этого валлийца.
– На валлийца? – переспросил Спайк.
– Да. У него легкий акцент Марки, и он якобы служил в валлийских фузелерах. Завязал разговор с ребятами и заявил, что в середине семидесятых был командирован в Оман. Сперва Боб не придал этому значения, однако для человека, служившего в армии султаната, этот тип оказался поразительно несведущ. Он упорно называл наши части в Дхофаре SAS, а не УОБА и рассказал про одного офицера из полка, чью фамилию запамятовал, – у того в ординарцах был его кузен. Поскольку ни у одного офицера SAS никогда не было ординарца, это резануло Бобу слух.
– Этого едва ли достаточно, чтобы заклеймить валлийца как нежелательного типа, – заметил Спайк.
– Согласен, однако парень весь вечер болтал про Мирбат и в особенности про заварушку семьдесят второго. Бобу показалось, он закидывает сети, а поскольку сам Боб участвовал в тех событиях, он решил проследить за валлийцем и довел его до маленькой гостиницы у шоссе на Хей.
Последовала небольшая пауза.
– И что? – наконец спросил Спайк.
– А то, что мы, возможно, имеем дело с повторением истории Тима Шэнда. Помнишь парня из батальона «G», которого в прошлом году боевики ИРА выследили у него дома в Россе? Мы неделю наблюдали за ним, но ничего не произошло, и мы успокоились, а через месяц Тим нашел под днищем своего «пежо» два фунта динамита и провод к замку зажигания.
– Но, – возразил Спайк, чувствуя, что от него ускользает какой-то ключевой момент, – по-моему, ты сказал, что этот валлиец прощупывал связи в Дхофаре, а не в Белфасте.
– Бедный Спайк, – сочувственно произнес Кен, – у него климактерический кризис и геморрой головного мозга.
Если бы ты пытался установить, кто из посетителей «Грозди» служил просто в армии, а не в SAS, ты бы стал плести свои ирландские кружева? Разумеется, нет. Так что не надо второпях сбрасывать со счетов «временных»[16], дружище. Спайк не обиделся на насмешку.
– Значит, Кен, ты разделяешь опасения своего приятеля?
– Разделяю, – последовал твердый ответ. – Я видел этого валлийца лишь мельком, однако сразу почувствовал неладное. У этого типа недоброе лицо. Послушай, Спайк, мы, ребята в синих мундирах, не можем реагировать на такие смутные подозрения, не имея весомых доказательств. Бесполезно обращаться к начальству, я лишь прослушаю лекцию о нехватке личного состава и необходимости расставлять приоритеты.
– Ну хорошо, – вздохнул Спайк. – Расскажи поподробнее об этой гостинице, и я сделаю что смогу.
Позавтракав овсяной кашей с кленовым сиропом, Спайк выпил чашку отфильтрованного кофе. Жевательный процесс неизменно помогал ему думать. В конце концов он решил поручить дело Джону Смайту, вольнонаемному фотографу, год назад уволившемуся из территориальных войск вследствие резкого повышения спроса на изоляцию крыш. Джон работал аккордно и брался за любые высокооплачиваемые
