– Мне очень жаль, Харв. Но уверен, все будет хорошо.
– Надеюсь, Ники. – Он заправил рубашку. – Не говори ничего остальным.
– Конечно. – Разумеется, командир знал. Может, знали и лейтенанты. Но гардемаринов посвящать в это не следовало. И матросов тоже.
– Возможно, я несколько дней пробуду на больничном, если мне станет плохо от лекарств. Приходи, поучишь меня играть в шахматы.
Прощаясь, я улыбнулся:
– Каждый день, сэр. – Я отдал ему честь. Он знал, что это в знак моей привязанности к нему, и ответил тем же.
– Господи Боже, Спаситель наш, нынче на судне «Гиберния» второе января 2195 года. Благослови нас, наш полет и дай здоровья и благополучия всем на борту нашего судна.
– Аминь, – горячо произнес я.
Лейтенанта Мальстрема не было. Мы с Амандой снова оказались за одним столиком. На этот раз я попал в компанию колонистов: семья из пяти человек хотела начать новую жизнь на Окраинной колонии – следующей после Надежды остановке. Еще не разграбленные ресурсы этих новых колоний привлекали Трэдвелов и многих других, бежавших с отравленной и перенаселенной Земли. Конечно, у нас были колонии на Луне и Марсе, но не всех привлекала жизнь под куполами или в «муравейниках». Они искали открытое пространство и свежий воздух. С воздухом было особенно трудно.
Эмигрировать, разумеется, могли не все. Лишь обеспеченные люди. Романтический порыв, который увел Трэдвелов на расстояние шестидесяти девяти световых лет от дома, восхищал меня, но я не мог себе представить, как им удастся это перенести. Миссис Трэдвел была изможденной и какой-то натянутой, ее руки постоянно находились в движении. Муж ее – приземистый, смуглый и мускулистый – больше походил на рабочего, чем на инженера по среде обитания, как было указано в его документах.
Их старшие дети-близнецы – подростки Паула, с избытком косметики, и Рейф, состоявший, казалось, из одних локтей и коленей, – выглядели такими незащищенными и беспомощными, что я невольно вспомнил себя в тринадцать лет и странствия по Кардиффу с моим лучшим другом Джейсоном. Я поежился, будто снова почувствовал на плече его руку, осознав, каковы его сексуальные склонности, и усомнившись в собственных. И еще помню в этот момент молчаливый взгляд отца, таивший в себе тысячи упреков.
Рейф и Паула были в восторге от жизни на военном корабле и обожали всех, кто носил военную форму. Рейф буквально достал меня вопросами, а до меня – доктора Убуру и миссис Дагалоу. Что нужно, чтобы стать моряком? С каких лет принимают в Академию?
Миссис Трэдвел хмурилась:
– Это работа не для девушки.
– Да ну, Ирэн. – Голос Паулы напрягся, – А как же лейтенант Дагалоу, которая сидит за соседним столиком?
Я едва сдержал удивление. Своего отца я называл не иначе, как «отец» или «сэр».
– Мы подумаем об этом, когда доберемся до места. – Мать Паулы виновато улыбнулась, – Нельзя же поступить на военную службу в середине пути. – Лица детей вытянулись. Вот и конец очередной фантазии. Я попытался подбодрить их:
– Это не совсем так, миссис Трэдвел. Командир корабля имеет право назначать гражданских лиц офицерами или членами экипажа. Это бывает крайне редко, но в принципе возможно. – Командир также обладал правом заставить гражданское лицо служить в случае необходимости, но об этом я умолчал.
Близнецы решили уговорить командира взять их на службу даже без разрешения родителей. Шестилетняя Тара почти все время молчала. Джэред Трэдвел обратился ко мне:
– Это правда, мистер Сифорт, что корабль вооружен?
– Все корабли Флота Объединенных Наций вооружены, мистер Трэдвел. – Я улыбнулся. – Это старинная и весьма странная мера предосторожности. Врага как такового просто нет. Правда, на планетах иногда можно встретить бандитов. Но корабельные лазеры непригодны для операций против партизан. Они, как соски у мужчин, обязательны, но бесполезны.
Моя острота вызвала у жены Трэдвела нервный смех. Отношения между полами были четко регламентированы. Забавно смотреть старые голофильмы об эпохе Мятежного Времени, но все равно невозможно представить себе молодую неженатую пару, показывающуюся на людях с ребенком, или кого- нибудь, кто решился бы искупаться нагишом на пляже. Конечно, современные средства контроля над рождаемостью провели границу между случайными связями в любой комбинации полов и случайной рождаемостью. К случайным связям проявляется терпимость. К случайной рождаемости – нет.
На следующий день у всех четырех гардемаринов был урок астронавигации. Проводил его лейтенант Казенс. Я изо всех сил сражался с трудностями, а мистер Казенс с отвращением тряс головой при виде моих ошибок. У Вакса все, как всегда, было в ажуре. Потом Алекс с позором завалил действительно легкую задачу и угробил корабль, направив его прямо на гипотетическое солнце.
Лейтенант Казенс свирепо смотрел на экран Алекса, каждое его слово было полно яда.
– Вы юный оболтус! Разрази Бог ваши глаза, мистер Тамаров. Вы безнадежны!
Лейтенант явно хватил через край. Алекс это понял. Казенс тоже. Хотя и не сразу. Даже Вакс посмотрел на меня и слегка покачал головой.
Алекс поднялся и вытянулся в струнку, но едва открыл рот, как мистер Казенс сказал:
– Примите мои извинения, мистер Тамаров. – И обвел взглядом всех остальных. – Выслушайте меня! Я произнес это сгоряча, ненамеренно. Я не хотел проявить неуважение к Господу Богу.
Алекс с облегчением опустился на свое место, в комнате воцарилась тишина. Я знал, что никакие запугивания не заставили бы Алекса отказаться от протеста. Богохульства на корабле не терпели, так же как и на Земле. Лейтенанта могли бы запросто высадить на берег.
В последующие три дня у лейтенанта Мальстрема не было никаких симптомов болезни. Потом он слег с
