– Мистер Аттани, хотите мне что-то сказать? – спросил я.
– Нет, сэр, – ответил Грегор, уставившись в пол.
– Мне не нравятся ваши манеры. Потрудитесь их изменить.
– Чего вы от меня хотите, сэр?
Я дал ему пощечину. Лицо его дышало злобой.
– Известны ли вам права кадета, мистер Аттани?
– Думаю, известны.
Я влепил ему еще одну пощечину, сильнее. Кулаки его сжались, но, слава Богу, он на меня не бросился. Случись такое – я вынужден был бы его казнить.
– Кадет находится под опекой командира в полной его власти. Кадет не имеет никаких личных прав. Для командира кадет все равно что сын. Сколько еще пощечин вы хотите получить, мистер Аттани?
– Пожалуйста, сэр! – взмолился он.
– Отвечайте!
– Нисколько! Я не хочу, чтобы вы меня били, сэр! – Его глаза наполнились слезами. Я ударил его еще раз.
– Посмотрите на свои пальцы, мистер Аттани!
Он с удивлением посмотрел на свои руки и медленно разжал кулаки.
– Пожалуйста, – прошептал он, – разрешите мне вернуться в кубрик. Я хочу быть матросом.
– Нет. Вы кадет. Ступайте в гардемаринскую каюту!
– Я не ребенок, я не вытерплю такого обращения, – быстро заговорил он, перевел дух и продолжил: – Я не привык к порке. Боже мой, как же это больно! Филип держал меня за руки, когда я лежал на скамье! За что мне такое наказание? Ради бога, отпустите меня в кубрик!
– Нет. Вы будущий офицер. Я сделаю из вас офицера! Хотите еще пощечину?
– Нет, сэр, – еле слышно ответил он. Похоже, мне удалось с ним справиться. Оставалось еще чуть-чуть поднажать.
– Хотите передать привет главному инженеру?
– Ради бога, сэр, не надо! – взмолился Грегор.
– Ведите себя как положено, и все будет в порядке. А теперь идите в каюту.
Он разрыдался, но продолжал стоять по стойке «смирно», боясь даже вытереть слезы.
Я рухнул в кресло и отвернулся, чтобы не видеть его.
– Идите в свою каюту, Грегор, – повторил я.
– Есть, сэр.
Я сидел, не оборачиваясь, и не видел, отдал он мне честь или нет. И после его ухода вздохнул с облегчением – наконец-то мне удалось сломать Грегора. Теперь он будет как шелковый. Я отрезал ему все пути к отступлению. Теперь он будет подчиняться мне беспрекословно, забыв злобу и ненависть.
Той ночью я с трудом уснул, но спал плохо и утром полусонный потащился в душ, до отказа открыл горячий кран, но тут же с криком выскочил и стал изо всех сил растираться полотенцем – вода оказалась ледяной. Я не стал закрывать кран, надеясь, что вода потеплеет, но она становилась все холоднее и холоднее. Ругаясь, как матрос, я натянул штаны, набросил на голые плечи китель и, как был босиком, помчался на третий уровень в машинное отделение.
На лестнице столкнулся с Крисом Дакко, отшвырнул его и, кипя от злости, побежал дальше. Через секунду-другую я уже был на третьем уровне.
– Атас, командир идет! – закричал кто-то из беспризорников. И все они вытянулись по стойке «смирно».
Даже не взглянув на них, я забарабанил кулаками в машинное отделение; случайно вспомнил про панель управления замком, нажал кнопки, с силой распахнул дверь и влетел внутрь.
– Что тут у вас за чертовщина? – взревел я. Деке испуганно вытаращился на меня, едва не выронив кусок трубы, который был у него в руках.
– Держи ровнее, щенок! – прикрикнул на него Касавополус.
В углу вздрогнул Джокко. Воздух был влажным от пара.
– Что случилось? – спросил я.
– Эти ссыльные бестолочи не уследили за давлением, – проворчал Касавополус, показывая на отрезанную трубу. – Вышел из строя клапан, сэр, – добавил он, взглянув на меня.
– У меня в душе вода…
– Холодная, знаю. Опоздай я на несколько минут, вода в трубах вообще бы замерзла.
– А эти что здесь делают? – показал я на беспризорников.
– Помогают Эдди искать подходящую стальную плиту, сэр, – кивнул он в сторону склада.
Несмотря на ярость, я не мог не заметить вдруг появившуюся у него вежливость.
