говоря, я подозревал, что скорее сам кончусь.
– Вас лечат?
– Вчера был в клинике. Доктор настаивает, чтобы я являлся к нему ежедневно.
– Клиника отсюда далеко, – подала голос Лаура, задержавшись у двери. – Вы полетите туда на вертолете?
– Все наши вертолеты задействованы на спасательных работах в городе, поэтому сегодня придется ехать на машине.
– Возьмите мой вертолет, – предложила она.
– Что вы! Я не могу…
– Возьмите! Мистер Сифорт, вы наш друг, вы так много для нас сделали. Я только сейчас это поняла. Возьмите! Я настаиваю!
– Спасибо. – Я выкарабкался из кресла. – Молите Бога, чтобы рыбы больше не нападали, а с остальным мы как-нибудь справимся.
На этой оптимистической ноте мы расстались.
Отдохнув в кресле, я вызвал Алекса и через несколько минут, опираясь на его плечо, потащился к электромобилю. У выхода из Адмиралтейства плакал Берзель.
– Почему хнычешь, гардемарин? – строго спросил я.
– Простите, сэр, – пролепетал он, вытирая слезы.
– Отвечай!
– Я очень старался, сэр… Не понимаю, почему не получается… Простите, сэр. Пожалуйста…
– Зачем ты заглядывал в конференц-зал?
– Мистер Трапп приказал мне спросить у вас, не желают ли ваши гости перекусить.
Зря я тогда накричал на него. Но он тоже хорош! Чуть что – сразу ревет. Что за гардемарины пошли? Я даже на первом курсе Академии не плакал из-за строгих выговоров начальства. Такое было просто немыслимо. Я тяжко вздохнул и побрел дальше.
Наконец я вполз в электромобиль. Толливер повел его к руинам кафедрального собора. В дороге мне в голову пришла мысль, что, может быть, это даже хорошо, что мы с Анни снова обретем друг друга на этом святом месте, где я перед Богом поклялся любить и уважать Анни Уэллс до гробовой доски. Конечно, ее неверность ранила мою душу так, что никакими словами не выразить, но все это в прошлом. Эдди Босс уже далеко. Я восстановлю разрушенное, выполню свой долг.
Толливер резко тормознул перед очередным завалом:
– Осторожнее, – проворчал я сквозь маску. После откровенной беседы с плантаторами мне было не по себе. Их осведомленность потрясла меня до глубины души. Очевидно, Мантье и его сообщники тоже знают о нас гораздо больше, чем я подозревал. Значит, надо быть с ними крайне осторожным.
За окном электромобиля проносились руины, потом парк, и в этот момент по рации доложили:
– Сэр, докладывает Трапп. Из штаба орбитальной станции только что сообщили о столкновении корабля «Веллингтон» с рыбой.
– Когда это произошло?
– Видимо, несколько минут назад. Рыба вынырнула у самого корпуса «Веллингтона». К счастью, его экипаж находился в полной боеготовности, поэтому им удалось сразу зажарить рыбу лазерами.
– Хорошо. – Вдруг меня кольнула мысль: почему экипаж был в полной боевой готовности? Ведь люди не могут много дней подряд круглосуточно находиться на боевых постах. – Значит, экипаж был готов к встрече?
– Так точно, сэр. Капитан Стирс держит свой экипаж в полной боеготовности с момента нападения рыб на Сентралтаун.
– Боже мой! – воскликнул я. Как люди такое выдерживают?! Наверно, валятся от усталости. Столько дней практически без сна! Зато спасли корабль. Молодцы! – Больше рыбы не появлялись?
– Пока нет, сэр. Мне показалось, что вам будет интересно об этом узнать, вот я и сообщил.
– Правильно.
На этом разговор закончился.
Широкая авеню перед кафедральным собором Церкви Воссоединения была завалена обломками зданий. Расчистить на ней успели лишь узкую полосу, по которой Толливеру удалось подъехать почти к самому входу разрушенной церкви. Я осмотрелся – Анни нигде не было. Наверно, мы рано приехали.
– Ждите здесь, – приказал я Алексу и Толливеру, вылезая из машины. Мне хотелось встретиться с Анни наедине.
– Вы уверены, что дойдете? – заботливо спросил Толливер.
Я повернулся к нему, чтобы разразиться бранью, но вдруг сообразил, что ругать его не за что.
– Да, – буркнул я и потащился к церкви, волоча за собой баллон. Мне хотелось предстать перед Анни без маски, но жить хотелось еще больше. Свод церкви был обрушен вместе с двумя шпилями. Я встал у уцелевшей стены и принялся ждать, то и дело посматривая на часы. Метрах в десяти в электромобиле терпеливо ждали Алекс и Эдгар Толливер.
Как быть с Толливером? Конечно, мы воспитаны в жестких рамках армейской дисциплины, она въелась нам в плоть и кровь, но есть ведь и здравый смысл. Разжалование Толливера в гардемарины, справедливое
