– Многое я бы отдал сейчас за несколько глотков воды, – мечтательно произнес Толливер.
Какой же я негодяй! Бедный Толливер ранен, а я заставил его переться в гору лишь для того, чтобы взглянуть на воронку от метеорита.
Мы подошли к покосившемуся пункту управления лазерами. Джеймсон уже пришел в себя настолько, что мог сидеть.
– В здании есть вода? – строго спросил я у Ролингса, того самого упрямого типа, что отказался войти в здание за аптечкой.
– Была.
– Мистер Берзель, можете принести воды?
– Конечно, сэр. – Бросив на солдата презрительный взгляд, Берзель смело вошел в здание.
Я снова почувствовал себя негодяем. Зачем я подвергаю мальчишку опасности? Но надо же было кого- то послать.
Слава Богу! Здание не обрушилось, Берзель вернулся живой да еще с кофейником, полным воды, и пластмассовыми чашками. Я сразу отдал кофейник Толливеру.
В глазах Берзеля угадывалась тревога.
– Что случилось, мистер Берзель?
– Ничего, сэр, – быстро ответил он, но, поколебавшись, признался, заикаясь:
– Кофейник лежал около… около мистера… мистера…
– Понятно. – В досаде я пнул комок земли под ногами, отвернулся. Что же делать? Бессмысленная прогулка к вершине исчерпала остатки сил. Может быть, удастся завести вездеход? Я осмотрел его. Внешне он выглядел вполне сносно, хотя и лежал на боку. – Все сюда! – приказал я. – Попробуем перевернуть.
– Зачем? – огрызнулся Ролингс. – Все равно некуда ехать.
Толливер поставил на землю кофейник, расстегнул кобуру, решительно спросил:
– Разрешите казнить его, сэр?
Я посмотрел ему в глаза. Если разрешу, догадается ли он не спешить? А если застрелит солдата сразу? Будь что будет.
– Разрешаю.
Толливер медленно вынул пистолет, наставил его на Ролингса.
– Не надо! Я помогу! Ради бога! – заверещал Ролингс.
– Хорошо, – спокойно сказал я. Надо было ему показать, что церемониться я не буду. На войне как на войне. Теперь будет знать.
Несколькими толчками мы раскачали вездеход и опрокинули его на колеса. Дверь со стороны водителя заклинило, пришлось влезать с другой стороны. Я включил двигатель. Как ни странно, он заработал.
Все сели. Я повел вездеход по территории базы, осматривая на ходу развалины зданий. Ни сержанта Трабао, ни других солдат нигде не было. Электростанция в юго-западной части базы была разбита. Уцелела лишь столовая, но и та покосилась. От взрывной волны ее защитило здание штаба.
В северной части базы стоял ангар с шаттлом. В стене зияла огромная пробоина. Дверь не открывалась – рельс, по которому она скользила, деформировался. Я вошел в ангар через пробоину. Иллюминаторы шаттла были разбиты каменными осколками, фюзеляж поцарапан, но цел.
Я вернулся к вездеходу, устало бухнулся на сиденье. Как быть? Ни вертолета, ни рации, ни пищи. Сколько мы протянем на одной воде? Проклятые рыбы уничтожили всю базу, всю огневую мощь Западного континента да и всей планеты. Ведь другой базы с пушками нет. Господи! Если рыбы сбросят еще одну глыбу – пусть она попадет прямо в меня, чтобы ни мучений, ни боли…
– Давайте отсюда смоемся, пока рыбы не сбросили еще одну скалу, – нервно предложил Ролингс, словно прочитал мои мысли.
– Зачем им еще бросать? Они уже добились своего.
– Откуда они знают? Может, они думают, что тут что-то осталось? Давай, парень, рули! – Ролингс нетерпеливо ерзал, лицо его искажалось животным страхом.
– Куда рулить? В лес? – спросил я, пытаясь казаться спокойным.
С диким воплем Ролингс вытолкал меня за борт, сел за руль сам, но тронуть машину с места не успел.
Он погибал в агонии. Меня выворачивало наизнанку.
– Простите, сэр, – невозмутимо произнес Толливер, пряча пистолет в кобуру.
– Вы поступили правильно, – промычал я, держась за ручку дверцы и складываясь пополам от рвоты. Наконец я взял себя в руки, выпрямился, вернул своему голосу командирский тон и строго прикрикнул на двух оставшихся солдат:
– Вы солдаты армии ООН! Вы сами вызвались нести здесь службу!
– Капитан, – ответил Джеймсон, – он, конечно, зря выбросил вас из вездехода, но сами посудите, как теперь мы можем воевать? Для нас война кончена, капитан.
Кончена?! А долг?! Мы должны… Что должны? Я вскарабкался на окровавленное сиденье.
– Сэр, – осторожно произнес Толливер. Я не реагировал. Меня захлестывало отчаяние. Толливер, так и
