Через час в дверь постучали. Вошел Брэм Стейнер, небрежно козырнул.
– Я говорил с Джефом Каном, – сообщил он. – Он готов соблюдать по отношению к вам офицерскую вежливость, если, конечно, вы не будете доводить его до белого каления. Он раскаивается в своем поступке, но ради поддержания дисциплины мы просим вас оставить гардемарина Росса в списке.
– Хорошо. Согласен.
– Прошу вас отстранить меня от служебных обязанностей.
– Почему?! – Я был потрясен. Разумеется, командир корабля имеет право отстранить любого офицера, и тогда он станет простым пассажиром. При этом прерывается офицерский стаж, поэтому отстранение является тяжким наказанием.
Лицо Стейнера окаменело.
– Капитан, в отличие от Кана, я не могу заставить себя подчиняться вам, не показывая своего истинного отношения.
– А если я откажу?
– Тогда я буду выполнять свои обязанности столько, сколько смогу выдержать.
Вот к чему привела моя ложь! Может быть, рассказать им всю правду?
– Мистер Стейнер, Вакс…
– Не смейте произносить его имя! – выпалил он, побледнел, но быстро взял себя в руки. – Извините.
– Уходите.
– Есть, сэр. Вы удовлетворите мою просьбу об отстранении?
– Вон отсюда!
Опять я остался в одиночестве, в гробовой тишине. Разбирательство проходило на капитанском мостике. Росс взял всю вину на себя.
– Чем мистер Фуэнтес вас обидел? – спросил я.
– Ничем, сэр.
– Бортовой журнал свидетельствует, что под командованием капитана Хольцера таких срывов у вас не случалось, – настаивал я. – Что с тех пор изменилось?
– Не имею понятия, сэр, – с подчеркнутым презрением процедил Росс.
Одна дерзость – когда он назвал меня убийцей – сошла ему с рук, вторую прощать нельзя.
– Отправляйтесь к лейтенанту Стейнеру и передайте ему от меня привет. Буду посылать вас на порку до тех пор, пока не образумитесь, – холодно сказал я.
– Мне уже восемнадцать! – в отчаянии воскликнул он.
– Но ведете вы себя, как кадет первого курса Академии. Идите.
– Есть, сэр. – Подавив негодование, Росс отдал честь, повернулся кругом и вышел.
Это послужит ему хорошим уроком. Военная служба – не самое удачное место для демонстрации амбиций.
Порядок среди гардемаринов был обязан поддерживать Толливер, но теперь настало время вмешаться и мне. Я вызвал Толливера и Фуэнтеса. Когда они встали передо мной навытяжку, я не стал давать команды «вольно», грозно насупился на Фуэнтеса и строго спросил:
– За что вам дали шесть нарядов?
– За грубость по отношению к мистеру Россу, сэр, – отчеканил Рикки, краснея.
– Чем вы его оскорбили?
– Пожалуйста, сэр, можно я не буду отвечать?
– Еще один наряд за неподчинение, мистер Фуэнтес. Чем вы оскорбили мистера Росса?
– Извините, сэр. Он сказал мне, что у меня не правильно завязан галстук, а я сказал ему, что теперь это его не касается.
Я попытался поймать взгляд Толливера, но он смотрел прямо перед собой. Выражение его лица было непроницаемым.
– Если ваше поведение, мистер Фуэнтес, еще раз привлечет мое внимание, я выпорю вас сам. Идите. – Дверь за ним закрылась. Я сердито посмотрел на Толливера. – Итак?
– Это вопрос? – холодно спросил он.
– Не выводите меня из терпения! Что, черт возьми, происходит?!
– Рикки пытался выяснить, на какое расстояние он сможет пихнуть Росса. Это их дело, я не вмешивался.
– Вольно. – Я отвернулся и произнес, обращаясь к темному экрану:
– Жаль.
Потянулись напряженные секунды молчания. Первым не выдержал Толливер.
– Что вы хотите сказать, сэр?
