– Господи! Простите меня, – прохрипел я.
– Может быть, еще набредем на ручей.
А если нет? Какой же я эгоист! Если они выбьются из сил, тогда и я останусь в этом лесу навеки.
– Надо идти, – хмуро сказал Алекс.
Еще час мы продирались сквозь густые кусты. Меня все чаще мучили приступы кашля. Я начал посматривать по сторонам: нет ли где полянки? Пусть меня оставят на ней, а сами идут дальше.
Если раньше меня волокли, а я перебирал ногами, то теперь я не мог даже этого. Меня приходилось нести. Избавившись от тяжкой необходимости двигаться, я немного пришел в себя, в голове прояснилось. Я даже сумел отчетливо произнести:
– Когда найдем поляну, я останусь, а вы пойдете дальше.
– Я останусь с вами, – сказал Алекс.
– Нет. Ты пойдешь с Толливером. Вернешься за мной с подмогой.
Алекс упрямо завертел головой.
– Пойдешь! – тверже сказал я ему, повернулся к Толливеру. – Толливер, слушайте приказ. – Отдышавшись, я договорил:
– Когда мы найдем поляну, вы пойдете вдвоем с Алексом. Старайтесь оставлять по пути метки, чтобы потом найти обратную дорогу. Вернетесь за мной со спасательным отрядом. Подтвердите приказ.
– Есть, сэр. Приказ понят.
– Я вас не оставлю! – в отчаянии воскликнул Алекс.
– Алекс… мой отец… Он в Кардиффе, Уэльс. Сообщи ему.
– Он бредит, – сказал Толливер. Видимо, мое лепетание действительно походило на бред.
– Замолчите, Толливер. – Меня мучила одышка. Сделав несколько вздохов, я смог продолжить:
– Алекс, сообщи ему…
– Мистер Сифорт, я смогу позвонить ему не раньше, чем вытащу вас отсюда.
– Скажи отцу… – Я замолчал, пытаясь поймать ускользающие слова.
Наконец Алекс неосторожно спросил:
– Что сказать?
– Скажи… что я пытался.
Алекс застонал. Ничего, главное – дойти до поляны, заставить Алекса оставить меня там и идти дальше. Это последнее, что я могу для него сделать.
Я сглотнул, и вдруг меня охватил страшный приступ кашля. Алекс и Толливер хмуро ждали. Кое-как я сумел остановиться, отдышался. Мы снова тронулись в путь, снова нас цепляли шипы и хлестали ветки. Глаза привыкли к тусклому свету двух лун – Мажора и Минора. Впереди показался более яркий свет. У меня затрепетало сердце. Несомненно, там впереди поляна. Наконец мои товарищи избавятся от мучений.
– Я останусь там, где свет.
– Позвольте мне остаться с вами, – умолял меня Алекс.
– Нет, – прохрипел я.
– Я ведь полное ничтожество без вас, как вы не понимаете! Вы владеете моими воспоминаниями.
Я сжал ему руку, требуя повиновения.
– Ради меня, съезди в Кардифф. Ты обязан, – приказал я.
Кусты стали гуще, трава – в человеческий рост. Наконец все это кончилось, мы вышли на поляну шириной метров тридцать.
– Сбросьте меня здесь, – попросил я.
– Лучше посадим под деревом, – сказал Толливер.
– Ладно, – согласился я, рассудив, что несколько шагов не играют большой роли.
Они пронесли меня по поляне к деревьям, за которыми оказался кювет.
За ним была плантаторская дорога.
12
Дрожа от ночной прохлады, я лежал на траве, положив голову на колени Алекса. Толливер, спрятавшись на обочине в кустах и замаскировавшись ветками, наблюдал за дорогой. С каждой минутой мне становилось труднее дышать. Обмотав кровоточащие ладони платками, Алекс вытирал льющийся с меня ручьями пот. Анни начала ставить мне на голову холодный компресс. Я отталкивал ее, но она отвела в сторону мою слабую руку и вытерла мне лоб.
– Ты болен, Никки, – приговаривала она, – мы будем заботиться о тебе.
– Я бросил тебя, – сказал я.
– Все хорошо. Самое трудное позади. – Склонившись надо мной, она поцеловала меня в щеку. Алекс сжал мне руку.
