Плотно прикрыв дверь, отключив телефоны, я расхаживал по кабинету. Какого черта я опять не сдержался?! Какого черта снова проявил свой бешеный норов? Дагани сместит меня с должности этой же ночью, как только разъяренные сенаторы доведут его своими звонками до белого каления. Тем более после инцидента на борту «Веллингтона» Дагани только и ждет удобного случая, чтобы от меня избавиться.
Лично мне наплевать на отставку, окунусь в тихую семейную жизнь с Анни. Обидно другое – пострадает Академия, пострадают кадеты.
Стук в дверь. Вошла сержант Обуту.
– Никого не принимаю! – рявкнул я.
– Хорошо, сэр. – Кина удалилась.
Я снова забегал по кабинету, яростно пнул стоявшее на пути кресло. Нет. ну это ж надо было нас так обозвать! «Животные»! «Трущобники»! Ну и что? Подумаешь, обозвали. Когда я был кадетом, и не такого наслушался.
Снова стук в дверь. Я раскрыл рот, чтобы рявкнуть на сержанта, но вошел Йохан Стриц.
– Простите, сэр, но вчера вы сказали, что я могу делать домашнее задание у вас в кабинете.
– Прочь! Нет, отставить. Оставайся, делай свои уроки. – Я снова начал бегать туда-сюда.
– Есть, сэр. – Йохан сел в кресло, достал свой ком-пьютерик. – Видели бы вы, сэр, как они уходили.
– Делай уроки! – прикрикнул я. А может, Дагани отправит меня в отставку утром? Значит, ночью я еще имею право воспользоваться нашим шаттлом для полета в Девон, – Ладно, Йохан, рассказывай!
– Та дурная старуха кричала… Ой! Простите, сэр. Миссис Уэйд громко называла вас солдафоном, авантюристом, садистом, неандертальцем и извращением, которому доставляет удовольствие мучить своих начальников. А сенатор Мимкин назвал вас моральным уродом и…
В дверь стукнул и тут же влетел Джефф Торн.
– Знаю, знаю, что ты никого не принимаешь, но дело очень серьезное, – затараторил он с ходу.
– Пошли вы все к чертовой матери!
– Это не для кадетских ушей, – покосился он на Стрица.
– Говори при нем!
– Есть, сэр. Сержант Ольвиро застукал двух своих подопечных кадетов во время… Как бы это приличней выразиться… Короче, они трахались.
– Ну и что?
– А то, что они из одной казармы!
– Из одной?! – ужаснулся я.
– Да, сэр. Таня Гувир и Чамберс. Их койки стоят рядом. Сержант послал их на порку ко мне, но я думаю, такой случай заслуживает разбирательства в этом кабинете.
– Какие могут быть разбирательства! Выгнать обоих, и дело с концом!
– Не слишком ли? Конечно, они поступили отвратительно, но…
– Выгнать! – рявкнул я и грозно зыркнул на Стрица. – А ты что вылупился?!
Кадет покорно уставился в свой компьютер.
– Ладно, Джефф, – смягчился я, – делай с ними, что хочешь. Всыпь им так, чтоб неделю сидеть не могли!
– Хорошо, сэр. – Джефф тут же выскочил, не дожидаясь, пока я передумаю.
Не Академия, а сумасшедший дом! Гардемарины отключают гравитроны, кадеты трахают кадеток, бешеные сенаторши выскакивают из казарм и обзывают всех животными, начальник собирается в отставку, а в это время у него в кабинете сидит кадет, которого давно надо было выгнать за неуспеваемость, и делает вид, будто смотрит в компьютер.
Полный порядок!
Не совсем. Одно достижение у меня все-таки есть – избавился от Кроссберна. Как раз вовремя.
Снова стук в дверь. Кина Обуту.
– Сенатор Боланд хочет поговорить с вами, сэр…
– Ладно, пусть подребезжит. – Я взял трубку.
– Не по телефону, сэр. Сенатор здесь, сэр, в приемной.
Обуту отступила в сторону, вошел Боланд.
– Капитан, пять сенаторов проголосовали «за», а трое «против». Мы остаемся.
Плакать мне или смеяться? То и другое одновременно? Я схватился за голову. Ну точно, сумасшедший дом.
– Сенатор, видите ли…
– Простите за грубость моей коллеги. – Сенатор плюхнулся в кресло, глянул мельком на Стрица и отвернулся, не обратив на него особого внимания. Наверно подумал, что кадеты с незапамятных времен делают уроки в кабинете начальника Академии.
– Ничего, ее можно понять, – учтиво ответил я. – Новый начальник Академии предоставит комиссии
