– Но дело не в этом. Просто Николас больше не будет ходить в школу. Вероятно, его возьмут в Академию.
Потрясающе! До сих пор отец никак не показал, что верит в мое поступление.
– Разумеется, – быстро согласился Джейсон. – Я предложил это на тот случай, если его не… то есть, я забыл, что он поступает в Академию.
Спустя два дня я ползал по огороду, выискивая сорняки. Я старался изо всех сил – ведь отец непременно проверит качество прополки и если, не дай Бог, заметит огрехи, то не отпустит меня в субботу из дома, а Джейсон уже купил билеты на футбольный матч с ирландской командой. На всякий случай о билетах я дома даже не заикался.
Надо мной нависла тень. Я поднял голову. Отец.
– Я еще не закончил, сэр, – залепетал я.
– Пришло письмо, – сообщил он.
– Письмо? – Ну и что? Почему ради какого-то письма он отрывает меня от работы? Вдруг до меня дошло. – Из Академии?! Приняли?!
– Не знаю. Оно адресовано тебе, ты и вскрывай. На кухне на столе. Я бросился в дом.
– Вымой руки! – крикнул вдогонку отец.
Я долго и тщательно мыл руки, чтобы, не дай Бог, не оставить на полотенце грязных следов. Если отец рассердится и задаст мне трепку, то долгожданное сообщение не доставит мне никакой радости. Наконец я добрался до кухни и вскрыл вожделенный конверт. Отец стоял, прислонившись к раковине, с непроницаемым лицом. Текст письма гласил:
«Приемная комиссия Военно-Космической Академии ООН постоянно сталкивается с проблемой отбора из множества достойных кандидатов в кадеты. К сожалению, ограниченное число мест не позволило нам зачислить вас в этом году…»
Письмо выпало из моих рук на стол. Глаза застилал туман. Не может быть! Не веря своим глазам, я снова начал вчитываться в прыгающие строки:
«… поздравляем вас с успешной сдачей всех экзаменов. Не всем кандидатам удается достичь Финального отбора. Мы будем рады рассмотреть вашу кандидатуру на следующий год…»
Я побежал в свою комнату, с досадой хлопнул за собой дверью и упал на кровать. Через несколько секунд вошел отец.
– Встать! – рявкнул он.
– Дай мне побыть одному…
– Встать! – гремел он так, что ослушаться было немыслимо. Пришлось встать. Отец отступил в коридор и скомандовал:
– А теперь закрой дверь как следует!
– Какая-то дверь тебе важнее… – Я осекся под суровым взглядом отца. – Есть, сэр. – Осторожно прикрыв дверь, я снова бросился на кровать, сбросил туфли и зарылся лицом в подушку, чтоб заглушить свои рыдания.
Отец не тревожил меня целый час, давая прийти в себя, и лишь после этого зашел ко мне с вопросом:
– Можно прочитать твое письмо?
– Ты уже знаешь, что там написано, – буркнул я в подушку.
– Догадываюсь. – Он положил мне на плечо руку, но тут же убрал ее, словно устыдившись своей нежности. – Николас, повернись ко мне, чтобы я видел твое лицо.
– Мне нужно побыть одному.
– Чтобы исходить жалостью к самому себе?
– А что, нельзя? – промямлил я в подушку.
– Ты не согласен с Господом? – Отец развернул меня за плечо к себе. Пришлось смотреть ему в глаза. – Если тебя не приняли, значит, так угодно Господу.
– Почему ему угодно?! – со злостью выпалил я. – При чем здесь Бог? Все дело в Финальном отборе! Меня не приняла дурацкая приемная комиссия, а не Бог!
– Он заботится обо всех, и о тебе тоже.
– Зачем тогда он заставил меня тратить время на экзамены?! – бушевал я. За ярость против Бога отец меня, конечно, выпорет, ну и пусть! Плевать!
– Может быть, Он хотел научить тебя, чтобы ты принимал неудачи достойно, как мужчина, а не как плаксивый мальчишка, – спокойно произнес отец, сверля меня строгим взглядом.
Я закрыл полные слез глаза. Нет, отец этого не поймет.
– Николас, твоя обида велика. Но ты должен смириться с Его волей. Господу виднее. Я помолюсь с тобой. Может быть, мы поймем Его и Он пошлет нам утешение.
Это означало, что мне придется простоять на коленях несколько часов на твердом полу. Зря я надеялся, что отец меня пожалеет.
– В самом деле, почему бы нам не отказаться от Финального отбора? Разве от этого будет хуже? – спросил я, глядя в глаза начальнику Академии.
– А вы знаете, кто входит в состав приемной комиссии? – вопросом на вопрос ответил Керси, нервно
