Здесь и поговорим.
Я проглотил комок в горле.
– Не думаю. Спасибо.
– Разве ты не был крестным отцом сына Адама?
– Неофициальным дядей.
– И все-таки, туннели сабвея его никоим образом не касались. Ему следовало бы быть более острожным.
Я еле сдерживал порыв разбить вдребезги телефон.
– Мать, ты слышала? Мы закачали в туннели ядовитый газ. Там погибли сотни, возможно больше. – Мой тон был настойчивым. – Разве тебе наплевать?
– На твоего друга? Нет. – Она сделала паузу, – Они подвергают цензуре новости относительно мятежа, но я достаточно стара, чтобы уметь читать между строк. Кроме того, в больнице я получила отличное представление о горящих зданиях. – Ее тон стал резче. – Этот мятеж вызывает раздражение. Тебе и Ричарду следовало бы разобраться с этими ребятами в течение нахождения у власти Сифорта, когда вы пользовались благосклонным вниманием Генерального секретаря. Теперь господин Кан позаботится об этом. Так он избавляет твоего отца от проблем после выборов.
– Мама, мы уничтожили невинных. Женщин, детей…
– Прискорбно, но неудивительно. Это часто случается на войне, Робби. Вот почему у нас есть мировое правительство и почему мы сделали довольно много, чтобы запретить какие-либо столкновения…
– Значит, ты одобряешь газ?
– Я спрошу доктора Вилкеса, как я перенесу момент старта. Если это не очень опасно, я могу устроить так, что ты окажешься дома через несколько часов.
– Ты о чем? – Это прозвучало почти как крик.
– В общем и целом, я так и поступлю. Странно одобрять некоторые пути уничтожения твоего врага и жаловаться на другие.
– Мой враг… – Я закрыл глаза, представляя лежащего в грязном туннеле Адама.
– Робби, с тобой консультировались?
– Не по поводу этого.
– Тогда все в порядке. В некотором роде ты освобожден от ответственности. Незачем переносить на себя тяжесть вины других.
– Капитан перенес, – прошептал я.
– Кто? Сифорт? Он упивается раскаянием. Он – ненужный пережиток прошлого, когда вера в воссоединение была догмой. Подумай о себе и Ричарде.
Я оживился.
– Все еще заботишься о нем?
– По-моему, мы уже говорили об этом у твоей кровати. Помнишь, я надеюсь получить приглашение на чай. Я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю, мама. – Выключив телефон, я положил трубку.
– Господин член Генеральной Ассамблеи, адмирал ждет вас.
Несколько минут спустя я следовал за лейтенантом по ярко освещенным туннелям орбитальной станции к военной базе, которую я посетил с отцом несколько недель назад.
С невольной улыбкой я затянул потуже галстук, поправил жакет – как будто был по-прежнему лейтенантом, спешащим для доклада старшему по званию. Военные привычки живучи. Теперь Джефф Торн и Адмиралтейство стали подобострастно относиться к нашим комитетам, желая получить ассигнования; и, в силу сложившихся обстоятельств, я бывал радушно принят всякий раз, когда хотел посетить их.
Я все же надеялся, что освежающее средство для полоскания, которое я использовал, оказалось удачным. Не хотелось, чтобы Торн думал, что я нашел убежище в бутылке, даже если он не относился к числу тех, кто любил распространять слухи.
– Привет, Роб, – проворчал сосредоточенно адмирал, уставясь на верхний экран: его внимания удостоился голографический снимок Нью-Йорка со спутника.
– А теперь посмотрим другой, – произнес он с нажимом.
Вспыхнуло новое изображение.
– Очень хорошо, – И, обращаясь ко мне:
– Видишь? Это стоит ваших денег.
Он щелкнул указателем на экране.
– Те кварталы, от 23-й до 30-й, уже очищены. Городская реконструкция, благодаря любезности вашего флота.
У меня появилось внезапное подозрение, и я подошел ближе.
– Вы пьете?
– Мартини на завтрак. – Он отодвинул бокал. – Чтобы наладить пищеварение для предстоящего тяжелого однообразного задания. Эрнст Рубен подтверждает координаты, которые я установил; он
