– Капитан Флорес докладывает, сэр.
– Сифорт – с вами? А-а, вижу его теперь. Капитан Флорес, ваш бортовой комп должен записать нашу беседу.
– Корвин, записывай!
– Да-да, сэр, – ответил комп корабля.
– Без сомнения, вы осведомлены о гражданских беспорядках в Нью-Йорке, Ньюарке, и Большом Детройте. Господин Сифорт потребовал, довольно убедительно, чтобы я сопротивлялся политике флота, что я отказался сделать. Пока я не поместил его под арест, я не хочу, чтобы он бродил по орбитальной станции, вел соответствующие разговоры, вызывающие общественное напряжение, в то время как мы помогаем войскам ООН. Я убедил его присоединиться к вашему круизу. Но господин Сифорт может быть, гм, возмутителем спокойствия. Мы не можем допустить этого!
Я едва мог сдержать негодование, но когда взглянул на отца, его лицо ничего не выражало.
– Капитан Флорес, вы должны справиться с ситуацией следующим образом. Объявите чрезвычайное положение и призовите на службу господина Сифорта на этот период.
– Что? – Капитан был потрясен.
– Вы слышали меня. – Голос Торна звучал строго. – И удостоверьтесь, что все судно знает о том, что вы сделали.
– Но… Он – Генеральный секретарь! Бывший, я имею в виду. Я не могу. Сэр, вы абсолютно уверены… – в голосе Флореса явственно слышались панические интонации.
– Я все продумал. Таким образом, понимаете, к нему можно будет применить дисциплинарные нормы.
– Разрешите мне держать его взаперти в его… Могу приставить к нему охрану…
– Капитан, я отдал приказ, – безразличным тоном произнес Торн. – Выполняйте его.
– Да-да, сэр. Господин Сифорт, у меня нет… – Флорес взглянул на своих лейтенантов, словно ища поддержки. – Адмирал, на какой срок?
– На время вашего круиза. Скажем, так… До тех пор, пока «Галактика» не окажется в шлюзе орбитальной станции.
– Да-да, сэр!
– Я возражаю, – резко бросил отец.
– Я догадываюсь, что вы возражаете, – сказал Торн. – Действуйте, капитан Флорес.
С извиняющимся видом капитан смотрел в лицо отцу.
– Господин Генеральный секретарь, в соответствии со статьей двенадцатой Военного Устава и Устава Командования я объявляю на вверенном мне корабле чрезвычайное положение. Я призываю вас на военную службу и требую, чтобы вы присягнули.
– НЕТ! – Я стремительно бросился к отцу. – Оставьте его в покое, он лишь пытался…
Лейтенант, схватив меня за руку, скрутил ее за моей спиной, оттащил меня в сторону. Отец не сделал ни шага, чтобы вмешаться.
На судне слово капитана было законом, а власть – безграничной. Он был признанный представитель Правительства Господа Бога. Я не мог ничего сделать, чтобы предотвратить унижение отца, лишение его свободы действий, если таковым было желание капитана Флореса.
И оно было таковым.
Потрясенный, я наблюдал, как проходит процедура присяги, которая теперь ограничивала отца как военного человека.
На экране Торн кивнул, удовлетворенный:
– Очень хорошо, господин Генеральный секретарь. Это должно уладить все вопросы.
Капитан «Галактики» вытер лоб, грузно опустился на стул.
– Сэр, я понятия не имею, какое звание…
– Пошлите запрос на комп орбитальной станции. Как повторно поступающий на военную службу офицер, он получает последнее звание, которое у него имелось, и старшинство в ранге, какое бы оно ни было. Если у вас есть какие-нибудь сомнения по этому поводу, обращайтесь к Военному уставу. В сущности, придерживайтесь каждой буквы устава во всем, что касается господина Сифорта; я не хочу, чтобы он был в чем-то ущемлен.
– Да-да, сэр, конечно. Вы понимаете что это означает, – теперь на борту два капитана?
– Формально. Кораблем управляете вы. Достаньте ему форму – что-нибудь подходящее по размеру, нет необходимости заставлять его выглядеть нелепо, и сделайте объявление на вашем корабле. Это – все. Приятного путешествия. – Неожиданно экран очистился.
Пилот был полностью поглощен пультом. Мне стало ясно, что мои щеки были мокрыми и странное гудение издавал тоже я. Я вытер лицо и прекратил сопеть.
Отец обратился к лейтенанту:
– Пусть Филип уйдет, пожалуйста. Он не принесет больше беспокойства.
Лейтенант взглянул на капитана Флореса.
– Да-да, сэр, – ответил он автоматически и выпустил мою руку. Я принялся массировать плечо. Отец
