статься, осуждению на вечные муки.
– Нет. – Алекс виновато улыбнулся. – Мы решим этот вопрос, вы и я. Я достаточно опытен, и я капитан. Я отвечаю за свои действия. Если патриархи проклянут вас, они будут не правы. Только и всего.
Дерек заерзал на диване:
– А Бранстэд знает? Он не собирается что-либо предпринять? Предать гласности кое-какие…
– Он ничего не знает, и мы никогда на это не пойдем, – жестко ответил я. – Они вправе осуществлять контроль надо мной. И даже… Нет, позвольте мне закончить! Даже если предположить, что они ошибаются, – если вы думаете, что я могу поднять на них руку, значит, вы меня совсем не знаете.
В ответ последовало молчание.
– Кроме того, – продолжил я более уверенно, – скоро мне все равно уходить в отставку. Вы не представляете, насколько мне хочется со всем этим развязаться.
Арлина резко встала и пошла к дверям.
– В чем дело, дорогая?
– Пойду сделаю чай. – Она скрылась в коридоре.
– Прошу прощения. – Возможно, она и правда захотела чаю, но дело было не только в этом. Я последовал за женой. – Ну, в чем дело?
– Ни в чем, Ник. У тебя и так достаточно неприятностей. – Она поставила керамический сосуд в микроволновку. – Подождем, пока закипит.
– Продолжай, дорогая.
– Отставка.
– Я давно об этом мечтаю.
Она оценивающе посмотрела на меня:
Ты уже много лет об этом говоришь. А что ты на самом деле думаешь?
– Что? Как ты могла… Я всегда мечтал о…
– Давай разберемся. В тот вечер, когда ты, на вершине башни Франджи, объявил о согласии снова участвовать в выборах, в твоих глазах были слезы. Когда все изменилось?
– Ничего не изменилось!
– Поклянись! Поклянись именем Господа!
– Конечно, я клянусь. Я…
– Скажи эти слова.
– О, Арлина… Именем Господа Бога нашего я клянусь тебе, что я стремлюсь… – Я запнулся.
– Вода кипит… Микроволновка отключилась.
– Не знаю, когда, – пробормотал я. – До сегодняшнего вечера я не осознавал… – Я встретил ее взгляд. – Мне нравится быть Генсеком. Я хочу остаться в своем кресле. Мне нравится власть. И я для этого подхожу: умею принимать решения и умею реализовывать их. Это похоже на то, как быть капитаном: когда я говорю, все замирают. Господь свидетель – такова истина. – Я горько улыбнулся:
– Видишь, во что я превратился?
– Важно, что ты сам это видишь.
– Почему?
– Потому что ты умеешь добиваться того, чего хочешь. Давай поборемся с ними.
– Нет. Скажи мне, чего ты хочешь?
– Чашку чаю. – Она занялась чайником. – Ладно, это не совсем честно. Я надеялась, что ты уйдешь в отставку, потому что ты сам этого хотел. Сама я в любом случае найду дело в жизни, Ник. – Вдруг глаза ее наполнились слезами. – Всегда со мной так.
– Родная!.. – Я придвинулся к ней поближе. Она отстранила меня ладонью:
– По правде говоря… Ты любишь меня, я думаю, хотя иногда я в этом не уверена. Но ты во мне не нуждаешься. Я всегда была чем-то занята. Растила Филипа, и это было чертовски приятное занятие. Как и для тебя – мы были хорошими родителями, разве не так? Жаль, что он уже не мальчик.
Она глотнула чаю, и лицо ее сделалось серьезным. – Я играла роль первой леди, когда это было необходимо. Я много читала, снова занялась учебой. Ты знаешь, как я гордилась своими успехами в докторантуре. – Она замолчала, вспоминая…
– Арлина…
– Но в течение многих лет… Я только проводила время. У меня было несколько друзей, но немного… – Она уставилась в чашку. – Поэтому будет к лучшему, если мы покинем Ротонду. Все в порядке. Это только… «Галактика» напомнила мне о моей службе на «Веллингтоне» и о том, каково смотреть на корабль другими глазами. Напомнила о той жизни, которой я лишилась.
– Ты тоже? – прошептал я.
– Больше, чем ты когда-либо мог себе представить. – Она подняла свою чашку, поставила на стойку и снова села. – Проклятье! Извини. Но – черт возьми! – Она направилась к выходу. – Пожелай мне «доброй ночи!».
