любил, а народу на место преступления всегда стекалось много.
Валманн попросил Скрама встать в коридоре возле двери и не пускать в номер любопытных, а сам начал пристально наблюдать за работой Нольде. Его не покидало неприятное ощущение, подобное тому, что он испытал за неделю до этого в квартире Карин Риис, словно он что-то упустил, не заметив какой-то крошечной, но важнейшей детали.
Первые полчаса. Решающие.
Неужели на этот раз он вновь потратил их впустую?
Где-то в подсознании крутилась неприятная мысль о том, что он, Валманн, ведет двойную игру по отношению к собственным коллегам, ведь ему было известно больше, чем им. И если бы он рассказал о том, что знал о Лилиан Петтерсен сам, то, возможно, расследование продвинулось бы вперед. Однако сейчас он слишком устал, чтобы ломать голову еще и над этим. И был чересчур взвинченным, чтобы вдумчиво рассуждать о судьбе Лилиан Петтерсен.
Отогнав неприятные мысли, Валманн сосредоточился на работе Нольде — тот ползал по комнате и делал снимки. Подойдя к тумбочке около кровати, он сначала сфотографировал общий план, а затем крупным планом заснял отдельные предметы — стакан воды, четыре таблетки и стопку газет. Потом он принялся отдельно фотографировать каждую газету. Насколько Валманн мог разобрать, все газеты были четырех-пятидневной давности. На первой полосе большинства газет виднелись крупные заголовки об убийстве в Хамаре. Вероятно, Лилиан Петтерсен очень интересовало происшествие на улице Фритьофа Нансена.
Полицейского, беседовавшего с девушкой в приемной, звали Оге Гринден. Вернувшись, он сообщил, что Лилиан Петтерсен значилась в списке постоянных клиентов гостиницы «Виктория», то есть посещала ее примерно раз в месяц и останавливалась на три-четыре дня, а иногда и дольше. Как свой домашний адрес она указала Клёфту, а в графе «профессия» написала «консультант». По словам девушки из приемной, ничего особенного в связи с приездами Лилиан Петтерсен она припомнить не могла. Лилиан Петтерсен всегда бронировала номер заранее, просила комнату с видом на озеро Мьёса и доступом в Интернет. Оплачивала своевременно. Насколько часто к ней заходили гости, сказать было сложно, потому что на третьем этаже гостиницы располагаются ресторан и ночной клуб, куда вход открыт для всех. Помимо этого запрет на посещение жильцов в правилах гостиницы не значится. Однако блондинка из приемной вспомнила, что в тот же вечер о Лилиан Петтерсен расспрашивал еще один мужчина — красивый и хорошо одетый господин лет тридцати пяти. Девушка сообщила, что ничего странного в поведении мужчины она не заметила, но он показался ей каким-то встревоженным. Узнав, что Лилиан Петтерсен у себя, он сначала решительно направился наверх, но потом сел в холле и стал ждать. Там он просидел, самое меньшее, до четырех часов, когда блондинку вызвали в ресторан — ей нужно было помочь накрывать большой стол, потому что в семь вечера начинался ужин для участников семинара. Ее сменщица уже давно ушла домой, но вернется на работу завтра в восемь утра.
— Он был бородатым? — спросил Валманн.
— Что? — с удивлением посмотрел на него Оге Гринден. — Кто?
— Мужчина, который интересовался Лилиан.
— Ну, во всяком случае, про бороду она ничего не сказала.
— Спустись вниз и выясни. Хотя нет… — Валманн напоследок окинул взглядом безликую обстановку комнаты, взглянул на Нольде в перчатках, бахилах и латексной шапочке. Посмотрел на обнаженное тело Лилиан Петтерсен, лежащее на скомканном постельном белье. Зажужжав, заработал кондиционер. Звуконепроницаемые стеклопакеты на окнах превращали автомобильный шум, доносящийся с улицы Страндгата, в однородный гул, так что у Валманна создавалось впечатление, будто его заперли в клетке, где давление постоянно увеличивалось, а терпение медленно иссякало.
— Я сам спущусь, — почти закричал он, выскакивая в коридор. Там он увидел Скрама — тот успокаивал группу подвыпивших жильцов, которым не терпелось выяснить, почему в коридоре четвертого этажа вдруг очутился полицейский в форме. Одна женщина даже сняла его на мобильник. Валманн незаметно проскользнул мимо.
В приемную только что вошел директор гостиницы. Широко раскрыв глаза, блондинка поздоровалась с ним. Профессиональная выдержка почти покинула ее, и теперь она казалась рассерженной. Сновавшие по холлу нетрезвые гости со значками то и дело надоедали ей своими пустяшными просьбами. Представившись, Валманн сказал, что единственная услуга, которую директор может оказать им в данный момент, это успокоить гостей, если те вдруг узнают о происшествии в номере 414 и начнут волноваться. Валманн заверил его, что полицейское подкрепление прибудет с минуты на минуту и что они смогут уладить дело со всей необходимой деликатностью. Нет, присутствие самого директора на месте преступления нежелательно. Чтобы убедить в этом взволнованного директора, Валманну пришлось пустить в ход все свое красноречие.
И лишь потом он смог наконец задать вопросы девушке. Его интересовали особые приметы мужчины, который предыдущим вечером спрашивал про Лилиан Петтерсен.
Однако здесь она ничем помочь не могла. Гостиница была полностью заселена, так что и жильцы, и гости постоянно обращались к сотрудницам приемной с вопросами. Блондинка расстроенно развела руками.
— Но вы же запомнили, что он подходил к вам. Почему?
— Он был красив, — ответила она, — и довольно неплохо одет. Немного пониже вас. Худощавый. Вообще-то ничего особенного в нем не было. Зачесанные назад темно-русые волосы, если я не ошибаюсь. Синее пальто.
— С бородой?
— Нет, бороды у него точно не было. Мне бородатые мужчины не нравятся, — добавила она, словно объясняя собственную уверенность.
— То есть этот мужчина вам внешне понравился?
— Да, можно и так сказать. По глазам было видно, что он волнуется, что для него очень важно встретиться с Лилиан Петтерсен. Но вообще-то я не лезу в дела наших гостей.
— Конечно-конечно, — ответил Валманн, — то есть вы позвонили ей в номер, но она не ответила?
— Не ответила. Но…
— Что?
— Это совсем не значит, что в номере ее не было. Возможно, ей не хотелось никого слышать и видеть.
Валманн с тоской посмотрел на входную дверь — открытая одним курильщиком, она тут же закрывалась за другим. Ему захотелось избавиться от духоты гостиницы, глотнуть холодного ноябрьского воздуха, почувствовать, как мелкие иголочки холода впиваются в лицо. Однако Валманн понимал, что должен оставаться здесь, пока не прибудет подкрепление, чтобы как следует оцепить место преступления. В этот момент к нему вернулись угрызения совести, мучившие его из-за отношений с Лилиан Петтерсен. Сейчас Валманн вообще сожалел, что начал их, но в то же время понимал, что он, неизвестно почему, переоценивает их значение.
2
В квартиру Дага Эдланда они постучались в среду, ровно в половине девятого.
Как и в прошлый раз, открыл он не сразу. И, как и в прошлый раз, увидев их, удивился, но не выказал испуга, даже когда Валманн предъявил ему документ, позволяющий им войти в квартиру и обыскать ее. Эдланд молча отошел в сторону и впустил их внутрь. Он лишь произнес:
— Прошу простить меня за беспорядок. Я вчера очень плохо себя чувствовал.
Вообще-то Эдланд волновался намного меньше, чем Валманн, когда увидел лицо хозяина квартиры. Оно было гладко выбритым. Первое, что пришло Валманну в голову, — это то, что они должны немедленно надеть на Эдланда наручники и запереть в патрульной машине, но он тотчас же взял себя в руки. В первую
