В раздумье смотрел лейтенант на спокойные движения странного человека. Наконец он сказал:
— Слушайте-ка, Редер!
— Минуточку, прошу вас, господин лейтенант. Извините, что я так медленно, здесь у меня никаких удобств.
Он окинул свою конуру презрительным взглядом.
— Почему вы, собственно, явились в Остаде? — спросил лейтенант. — Не потому же, что вам хотелось встретиться со мной.
И лейтенант рассмеялся — столь неправдоподобным показалось это подозрение ему самому.
Но лакей серьезно ответил:
— Именно поэтому, господин лейтенант. Я надеялся отыскать вас, господин лейтенант. Ведь Остаде — весь как на ладони.
Совершенно безразличный к действию своих слов, он ставит перед лейтенантом кофе. Придвигает бутылку коньяка.
— А теперь я посоветовал бы вам взять поменьше коньяку, ведь вы уже немного приободрились. Вам надо сохранить ясную голову.
Он подымает свои рыбьи, лишенные выражения глаза на молодого человека, и тот слегка вздрагивает.
'Если этот субъект не болван, то уж, верно, прожженный негодяй', внезапно приходит ему в голову.
И вслух:
— А почему вы хотели меня разыскать? Но только не говорите: чтобы помочь мне!
— Я думал, что вам будет интересно узнать, каким образом был выдан склад.
— А каким образом он был выдан?
— Как вы перестали приходить к барышне и брать письма из дупла, барышня и написала о складе оружия Мейеру, ведь барышне известно, что Мейер готов утопить господина лейтенанта в ложке воды.
— Это ты врешь!
— Как вам будет угодно. — Ответ звучит непоколебимо. — Сколько коньяку прикажете, господин лейтенант? Кофе очень горячий.
— Ну, лей — лей уж до краев, — ничего мне не сделается. — Лейтенант острым взглядом смотрит в серое, мутное лицо. — Даже, если бы это была правда, фройляйн Виолета не сказала бы вам этого.
— Да ведь кому же, как не мне, пришлось узнавать для барышни адрес Мейера.
Лейтенант медленно отхлебнул глоток. Потом зажег сигарету.
— И для этого вы сюда приехали? Только чтобы это рассказать? А какой вам интерес?
Холодные безжизненные глаза снова поднимаются на лейтенанта.
— Все дело в том, что я мстительный человек, господин лейтенант. Все это очень просто, как я уже сказал вам.
— Вы хотите отомстить за то, что фройляйн Виолета подбивала ротмистра выгнать вас?
— И это тоже, — говорит лакей, — и другое, все это интимные вещи, господин лейтенант.
— Послушайте, вы, — с досадой восклицает лейтенант, — не разыгрывайте джентльмена! Выкладывайте что знаете, или вы у меня получите! Я подозреваю, что вы отчаянный пройдоха!
Лейтенант с удивлением видит, что серое лицо Редера слегка краснеет. На нем появляется неприятно слащавое выражение, будто он даже чувствует себя польщенным.
— Я стараюсь просвещаться, — говорит он. — Читаю книги; нет, не романы, научные произведения, иногда в несколько сот страниц.
'Если этот субъект не болван, то уж, верно, прожженный негодяй, — снова думает лейтенант. — Но, конечно, болван, таких отъявленных негодяев не бывает!'
И вслух:
— Так расскажите ваши интимные секреты. Не бойтесь, я не покраснею.
— Дело в том, — рассказывает лакей все тем же бесстрастным тоном, — что барышня обращалась со мной точно я и не человек вовсе. Она раздевалась и одевалась в моем присутствии, будто я деревянный. И когда господа уезжали — я хочу сказать: родители — барышня всегда звала меня в ванную помочь ей обсушиться.
— И вы, конечно, были влюблены в Виолету?
— Да, господин лейтенант. Я и сейчас влюблен в барышню.
— И она это знала? И хотела вас помучить?
— Да, господин лейтенант. Именно так.
Тишина, молчание.
Лейтенант сбоку взглядывает на лакея. Он думает: такая мразь, разварной судак, олух, а туда же с чувствами! Такое недоразумение страдает и мучается как настоящий человек…
— А почему вы не отомстите сами?
— Уж очень я смирен, господин лейтенант. Не способен к этому.
— Стало быть, трус?
— Да, господин лейтенант, я человек миролюбивый.
Лейтенант задумывается. Затем с живостью говорит:
— Послушайте, господин Редер. Пойдите в 'Золотой шлем', вы там встретите одного толстяка, в черном котелке. Если вы расскажете ему о письме, которое Виолета послала управляющему Мейеру, то молодой даме предстоит пережить в своей жизни не много веселых часов.
— Прошу прощения, господин лейтенант, — упрямо говорит лакей. — Я не согласен иметь дело с полицией. Я предпочитаю господина лейтенанта.
С минуту в комнате стоит тишина. Лейтенант задумчиво помешивает ложечкой в чашке. Лакей стоит в услужливой и все же равнодушной позе.
Лейтенант достает через стол бутылку с коньяком, наливает чашку вровень с краями и отпивает глоток. Он смотрит на лакея и тихо говорит:
— Я, быть может, сделаю это дело несколько иначе, чем вы думаете, Редер.
— Вот и хорошо, господин лейтенант.
— Если вы воображаете, что я прибегну к насилию…
— Да уж господину лейтенанту виднее, как лучше пронять ее.
— Как пронять, да… — откликается лейтенант.
И оба снова долго молчат.
Лейтенант пьет маленькими глотками свой коньяк. Лакей стоит у дверей.
— Редер! — заговорил наконец лейтенант.
— Да, господин лейтенант.
— Когда наступит полная темнота?
Редер подходит к окну, он смотрит в сумрачный дождливый вечер.
— При таком облачном небе — после шести, — решает он.
— Тогда закажите такси на четверть седьмого, пусть подъедет сюда. Он отвезет меня до опушки леса в Нейлоэ. Условьтесь заранее насчет цены.
— Да, господин лейтенант.
— Когда выйдете из дому, да и вообще на улице, — глядите, не шныряет ли где-нибудь этот толстый сыщик, о котором я вам говорил. Такой жирный, бритый человек, бледное одутловатое лицо, странный взгляд, холодный как лед. Черное пальто с бархатным воротником, черный котелок… Нетерпеливо: — Уж вы его узнаете!
— Да, господин лейтенант. Если я его увижу, то узнаю. Можно идти?
— Да… — задумчиво отвечает лейтенант и вдруг с оживлением, но смущенно говорит: — Послушайте, Редер, у меня еще поручение к вам…
— Пожалуйста.
— Мне еще нужен, — говорит лейтенант колеблясь, — мне еще нужен револьвер — я потерял свой…
— Да, господин лейтенант.
