подарок.
Фройляйн фон Кукгоф извлекла из шкафа седьмой том: 'Лирика I'.
Он как-то странно распух. Рядом с книгой фройляйн фон Кукгоф положила на стол ножницы и бумагу.
— Клей, Ютта, — напомнила фрау фон Тешов.
Подруга поставила на стол и баночку с клеем, открыла книгу и начала читать в указанном месте стихи о 'Золотых дел подмастерье'.
После первой же строфы фрау фон Тешов одобрительно закивала головой.
— На этот раз нам повезло, Ютта!
— Подожди радоваться, Белинда, — возразила фройляйн фон Кукгоф. Цыплят по осени считают.
И она прочла вторую строфу.
— Прекрасно, прекрасно, — снова кивнула фрау фон Тешов; последующие строфы она также нашла достойными похвалы.
Пока они не дошли до строк:
Малютка-ножка стук да стук.
Как мил на ней чулочек!
Подвязка — из моих же рук
Подарок, мой дружочек.
— Постой, Ютта! — воскликнула фрау фон Тешов. — Опять, — жалобно продолжала она. — Как тебе кажется, Ютта?
— Я же тебе сразу сказала, — заявила фройляйн фон Кукгоф. — Не перестанет кот мышей ловить.
— И это называется министр! — возмутилась фрау фон Тешов. — Ничем не лучше теперешних! Как ты находишь, Ютта? — Однако она не стала ждать ответа. Приговор был произнесен. — Заклей его, Ютта! Заклей хорошенько вдруг девочка прочтет!
Фройляйн фон Кукгоф уже начала с помощью бумаги и клея налеплять пластырь на непристойное стихотворение.
— Немного же от него осталось, Белинда, — сказала она и взвесила том в руке.
— Какой позор! — возмутилась фрау фон Тешов. — А еще классик! Ах, Ютта, лучше бы я купила девочке Шиллера! Шиллер гораздо возвышеннее, он не такой плотский.
— Вспомни старинную поговорку, Белинда: нет быка без рогов. И Шиллер не для молодежи. Вспомни-ка 'Коварство и любовь', Белинда. И потом эта ужасная женщина, эта Эболи…
— Верно, Ютта. Мужчины все такие. Ты не представляешь, как я намучилась с Хорст-Гейнцем.
— Да, да, — сказала Кукгоф. — Свинья любит свою лужу. Ну, читаю дальше.
Слава богу, следующим шло стихотворение о спасительнице Иоганне Зебус. Все это, конечно, было очень возвышенно. Но совершенно непонятно, почему поэт все время называет Иоганну «прелесть».
— Не хватало, чтобы он еще написал 'красотка Ганхен', не правда ли, Хорст-Гейнц?
Тайный советник только что вошел. Весело ухмыляясь, смотрел он на работу этих двух сухоньких старушек.
— 'Ганна' — вероятно, показалось ему слишком банальным, — заметил, подумав, тайный советник. Он ходил по комнате в носках и в жилете, держа в руках книгу.
— Но отчего же «прелесть»?
— Я думаю, Белинда, это вроде уменьшительного — вам не кажется, Ютта? Лицо тайного советника было совершенно серьезно, и только морщинки в уголках глаз вздрагивали. — Перси-Персик-Прелесть — тоже не совсем пристойно, а?
— Заклеивай, Ютта, заклеивай! Что, если у девочки появятся такие мысли! — взволнованно воскликнула фрау фон Тешов. — Ах, от стихов совсем ничего не остается! Ноги этой Бакс не должно быть в моем доме, Хорст-Гейнц. Выгони ее немедленно!
— Единственно, что я сделаю, так это немедленно лягу в постель. И кроме того…
— Я ухожу, — пробурчала Кукгоф. — Дайте мне только запереть Гете.
— Кроме того, ноги Бакс уже нет в доме. Я видел эту девицу недавно в парке.
— Ты отлично знаешь, что я имею в виду, Хорст-Гейнц.
— А если я знаю, что ты имеешь в виду, так тебе незачем мне это повторять, Белинда. — И продолжал с угрожающим покашливанием: — Фройляйн фон Кукгоф, обращаю ваше внимание на то, что я сейчас снимаю брюки.
— Не торопи ее, Хорст-Гейнц, должна же она мне пожелать спокойной ночи!
— Я уже иду. Спокойной ночи, Белинда, и не думай больше о сегодняшней молитве! Спи спокойно. Подушки удобно лежат? Грелки?..
— Фройляйн фон Кукгоф! Очередь за кальсонами, а затем я предстану перед вами в одной рубашке! Вы же не захотите, чтобы прусский тайный советник в одной рубашке…
— Хорст-Гейнц!
— Сейчас ухожу! Спи крепко, Белинда, спокойной ночи, а порошки…
— Перси-Персик-Прелесть! — завопил тайный советник. Он был уже в рубашке, но не решался сбросить этот последний покров… — Каждый вечер та же комедия с этими старыми наседками! О женщины! — воскликнул он.
— Желаю вам спокойной ночи, — с достоинством процедила фройляйн фон Кукгоф. — И подумать только, что господь бог создал людей по образу своему и подобию… давно это было!
— Ютта! — нерешительно запротестовала фрау фон Тешов против такой клеветы на ее Хорст- Гейнца, но дверь за подругой уже захлопнулась, и как раз вовремя.
— А что же произошло на молитве? — спросил тайный советник, нырнув в ночную сорочку.
— Пожалуйста, не уклоняйся, Хорст-Гейнц, рассчитай эту Бакс завтра же.
Кровать мощно вздохнула под тайным советником.
— Это твоя птичница, а не моя, — заметил он. — Ты скоро потушишь свет? Я спать хочу.
— Ты знаешь, что мне нельзя волноваться, а когда такая особа начинает нахальничать… Мог бы, кажется, хоть раз исполнить мою просьбу…
— Она стала нахальничать на вечерней молитве? — осведомился тайный советник.
— Она развратная, — заявила фрау фон Тешов в бешенстве. — Вечно лазит к управляющему в окно.
— Мне кажется, и сейчас она тоже лазила, — заметил тайный советник. Вероятно, твоя вечерняя молитва еще не успела подействовать, Белинда.
— Ее нужно прогнать. Бакс неисправима.
— А тогда начнется опять история с твоей птицей. Ты же знаешь, как обстоит дело, Белинда. Ни у одной еще не было так мало убыли в цыплятах, и столько яиц мы тоже не получали. И корма она изводит меньше, чем все другие.
— Оттого, что у нее шуры-муры с управляющим!
— Верно, совершенно верно, Белинда!
— Просто она получает гораздо больше корма, чем показывает!
— А нам это только на руку, ведь это же зерно нашего зятя! Нет, нет, Белинда, она отличная работница, и у нее легкая рука. Я бы не стал рассчитывать ее. Какое нам дело, чем она занимается ночью!
— Но в доме не должно быть греха, Хорст-Гейнц!
— Она же к нему ходит, в контору, а не он к ней в людскую!
— Хорст-Гейнц!
— Ну как же, Белинда, ведь правда же!
— Ты отлично знаешь, что я имею в виду, Хорст-Гейнц! Она такая развратная…
— Верно, — согласился тайный советник, зевая. — В сущности так всегда бывает. Дельные люди хотят жить по-своему. Этого прохвоста Мейера, ее дружка, можешь часами пинать в задницу, он становится от этого только вежливее…
Грубых слов в устах своего мужа фрау фон Тешов старалась не замечать. Она сделала вид, что не
