унесет меня в Тихий океан, где я найду свою могилу. С юношеских лет океан был моим лучшим другим, и мне хочется умереть в его объятиях.
От острова, где ныне живет Ёста Бранд, Блаю и лоялистам предстоял немалый путь через Арафурское море до голландских поселений в Ост-Индии. На моллюсков рассчитывать не приходилось, а запасы сухарей были на исходе. Пресная вода протухла, ловить рыбу на имевшуюся наживку оказалось просто невозможно. Но 5 июня им удалось поймать большую неуклюжую морскую ласточку, опустившуюся на поручень баркаса. И на сей раз больным дали выпить кровь птицы, после чего ее разделили на восемнадцать частей. Состояние парусного мастера Лебога и лекаря Ледуорда внушало опасение; у большинства остальных сильно опухли ноги, что причиняло им мучительную боль.
Два дня спустя люди увидели остров Тимор. Еще двое суток, показавшихся им вечностью, — и они достигли наконец Купанга, голландского поселка на острове. 49 суток на баркасе, служившем им домом, остались позади.
Глава седьмая
14 июня 1789 года баркас причалил к берегу у Купанга. Лишь 12 человек из 19, спустившихся в жалкое суденышко близ острова Тофуа, на различных кораблях смогли добраться до Англии. Нортон был убит на берегу Тофуа, садовник Нельсон умер, не вынеся изнурительного путешествия, уже после того, как оказался в Ост-Индии. В Батавии в ожидании корабля от болотной лихорадки скончались второй штурман Эльфинстон и старшина Линклеттер. Кок Роберт Лемб умер по пути на родину, также, видимо, от болотной лихорадки, а Ледуорд погиб при неизвестных обстоятельствах, когда судно, на котором он плыл, потерпело кораблекрушение.
Лишь 13 марта 1790 года капитан Блай вновь увидел берега Англии. Он сразу написал о мятеже в адмиралтейство. Надо сказать, что Блая не стали упрекать за потерю судна, а, наоборот, окружили вниманием и выказывали благоволение. Возможно, этим он был обязан своему влиятельному родственнику, сэру Джозефу Бэнксу. Вскоре после прибытия в Англию Блай получил аудиенцию у короля. Он написал книгу о мятеже и плавании на баркасе, которая имела успех, а затем — уже в ранге капитана — был отправлен в новую экспедицию за хлебным деревом, и эта экспедиция прошла безо всяких осложнений.
Но у закона длинные руки: 7 ноября 1790 года фрегат «Пандора» под командованием Эдварда Эдвардса, имея на борту 24 пушки и 160 человек экипажа, вышел в Южные моря с заданием разыскать бунтовщиков, арестовать и доставить домой для суда и виселицы. Наиболее активные мятежники к тому времени уже почти год как жили на далеком острове Питкерн. «Пандоре» так и не удалось их обнаружить. Те же члены команды «Баунти», которые обосновались на Таити (мы об этом рассказывали в третьей главе), были закованы в кандалы и доставлены в Англию в специальной камере, возведенной на корме фрегата. Несчастные жены арестованных были вне себя от горя. Жене гардемарина Стюарта с грудным ребенком разрешили посетить мужа, который в железных наручниках валялся в судовой тюрьме, но Стюарт не смог выдержать душераздирающих сцен и отказался от дальнейших встреч с женой и ребенком.
На протяжении долгих месяцев, пока «Пандора» безуспешно разыскивала Флетчера Крисчена и восемь других заправил мятежа, пленников держали в кандалах в «шкатулке Пандоры»[28] — как называли судовую тюрьму. Затем фрегат взял курс на родину. Но в Большом Барьерном рифе «Пандора» наткнулась на подводную шхеру, неподалеку от того места, где баркасу Блая удалось проскочить между рифами, и дальнейшее плавание к острову Тимор продолжалось в четырех спасательных шлюпках. Четверо мятежников утонули во время кораблекрушения из-за того, что их своевременно не освободили от кандалов. Суд, состоявшийся в Англии, четырех бунтовщиков оправдал, двое были приговорены к смерти, но позднее помилованы, трое повешены (Томас Эллисон, Томас Беркит и Джон Миллуорд). Но это уже другая история, которая выходит за рамки нашего повествования.
Что же касается главных участников мятежа, то их капитан Эдвардс так и не нашел. Давайте же снова отправимся на восток через океан к причудливой горе посреди океана, получившей название Питкерн, — здесь и по сей день живут потомки бунтовщиков с «Баунти».
Глава восьмая
Вот уже десять дней судно «Керамик» бороздит океан, направляясь из Новой Зеландии в Панаму. Поздним вечером, когда мы с радистом доигрываем очередную партию в шахматы, в приемнике вдруг раздаются слабые позывные. Радист поворачивается и, положив ладонь на телеграфный ключ, выстукивает несколько сигналов. Тотчас же из приемника послышались новые звуки азбуки Морзе.
— Вызывает станция на острове Питкерн, — поясняет радист. Он прислушивается, и на бумаге появляются слова: Вызывает Том Крисчен Питкерна тчк разыщите пассажира следующего на остров.
— Пассажир сидит рядом со мной, — выстукивает Гнистен в ответ.
Наступает небольшая пауза. Я очень волнуюсь — если не удастся сойти на берег сейчас, придется плыть на «Керамике» в Панаму еще двенадцать суток, оттуда через Лос-Анджелес снова возвращаться на самолете через океан в Новую Зеландию, чтобы три месяца спустя опять высадиться на Питкерне. Чтобы получить разрешение остановиться на острове, пришлось долго и упорно хлопотать: это такой же «закрытый район», как, например, Тибет. Административно Питкерн подчинен властям Фиджи, хотя их разделяет расстояние около 3000 километров, и, прежде чем рассмотреть ходатайство о визе, оттуда запрашивают, живет ли данное лицо нормальной семейной жизнью, не алкоголик ли он, здоров ли физически и духовно, располагает ли определенной суммой денег и вообще может ли считаться «морально устойчивой личностью». Такая справка должна быть составлена и подписана по меньшей мере двумя официальными чиновниками.
Волноваться мне приходится недолго. Через несколько минут радист на острове снова выстукивает: Любит ли пассажир хумпус-бумпус?
— Верно ли приняты последние слова как хумпус-бумпус? — запрашивает наш радист.
— Это что, код, о котором ты заранее договорился с Томом Крисченом, правнуком Флетчера Крисчена? — обращается он ко мне.
— Понятия не имею, что это значит!
Радист вздыхает:
— Радиотелеграф на Питкерне — самая удивительная станция в мире. Случается, что Том запрашивает концовку какого-нибудь фельетона или рассказа, помещенного в новозеландских газетах. И даже если мне удается найти газету или расспросить у кого-нибудь, чем же все кончилось, узнать, соединились ли в конце концов герой и героиня, я все равно не могу удовлетворить его коротким сообщением о том, как закончилась та или иная история. Он требует рассказать подробно о настроении героев. И вот я сижу и отстукиваю ему, что сказал он и что она ему ответила, не забываю о багровой луне, живописую последний горячий поцелуй и все такое прочее. Надо думать, остальные сидят вокруг Тома и жадно поглощают все новости. Зато политика их совершенно не интересует.
Мы запрашиваем Тома, что значит «хумпус-бумпус». Быть может, что-нибудь связанное с высадкой на остров?
Он отвечает: Хумпус-бумпус банан с корнем салепа зпт завернутый в пальмовые листья зажаренный
